на ножах и постоянно оставаться в таком положении не мог, а потому в народе понемногу выработался своеобразный кодекс с массой параграфов, устанавливавших законность мести в тех или других случаях. Войдя в обычай, этот кодекс сделался непреложным законом и, как это ни странно, явился сдерживающим элементом среди горцев.
Дело в том, что во многих случаях за смерть, увечье, ранение или оскорбление мстителем являлся не только ближайший родственник или, вернее сказать, наследник, так как право или обязанность мести переходила по старшинству, но часто обязанность мести переходила на целый род. Понятно, что родственники всегда старались не доводить двух соперников до серьезной вражды и стычек, так как в случае убийства одного из них на родственников взваливалась куча обязанностей. Это – с одной стороны, с другой – естественное желание возмездия удовлетворялось этим кодексом. Как у нас, так и у горцев оскорбление жены, матери, сестры и дочери не могло кончиться иначе как кровью; только у нас это делается вежливо, в присутствии четырех свидетелей, а в Дагестане оскорбленный выслеживал оскорбителя, как дичь, и по окончании дела во всеуслышание объявлял о нем, и его одноаульцы считали, что он поступил вполне честно – по адату.
Как ни странно, но следует сказать, что кровная месть – вещь далеко не заурядная и не так часто бывала, как это принято думать.
Многие воображают, что горцы только тем и занимались, что резали друг друга по адату, но на самом деле эти случаи бывали сравнительно редко, во-первых, потому, что горцы, зная страшные обязанности и права кровомщения, старались, насколько возможно, избегать поводов к ссорам, а во-вторых, потому, что во многих случаях допускалось примирение настолько полное, о котором мы, христиане, даже не можем помыслить.
Возьмем пример. В какой-нибудь семье убивают сына. Убийца должен сейчас же скрыться во избежание немедленного мщения; его родственники тоже временно скрываются на те несколько дней, которые необходимы для отдачи последнего долга убитому; затем они посылают к родственникам убитого депутацию, состоящую из одного или нескольких духовных лиц, а также именитых жителей с просьбой явиться им с повинной головой.
Н. Семенов так описывает дальнейшую процедуру:
«Депутация, явившись к родственникам убитого, почтительно сообщает им о цели своего прихода, выражая надежду, что те, к кому они пришли, не откажутся поступить со своими обидчиками согласно существующим искони обычаям. Люди неблагоразумные могут отказать депутации в ее просьбе, и тогда ищущие примирения посылают другую депутацию; но люди разумные и справедливые после более или менее продолжительных колебаний изъявляют готовность принять просьбу о прощении, и депутация объявляет об этом родственникам „канлы“. („Канлы“, или по-аварски „кысаз“, буквально значит „кровник“, то есть тот, над которым тяготеет мщение.)
Эти последние, извещенные о снисходительном принятии родственниками убитого их просьбы,
