Люшкова привели к тому, что в 1938 году нельзя было быть уверенным почти ни в ком из внешних сотрудников советской разведки – почти все они могли быть расшифрованы предателями, оказаться под негласным контролем спецслужб противника. Кто-то мог быть под давлением перевербован.
В этих условиях переломить ситуацию и преодолеть кризис мог, пожалуй, действительно только Берия – с его умением разбираться в людях, энергией, напором и, что очень важно, – с его немалым опытом профессионального разведчика и ещё больше – опытом высокопрофессионального контрразведчика.
Если судить по первой записи в дневнике от 29 июля 1938 года, Сталин намеревался возложить на Берию прежде всего задачу разбора завалов во внешней разведке. Однако в то лето обстановка в НКВД менялась очень быстро, динамично и развивалась в неблагоприятную сторону. Репрессивные меры, сами по себе необходимые, почему-то приняли обвальный характер. Берия имел прямое отношение к репрессивной операции в пределах в основном Грузии, однако и общий масштаб явления он улавливал. Но не более чем улавливал! Пока Берия был занят руководством республикой, он не имел возможности глубоко анализировать общее положение дел с репрессиями в стране. С сентября 1938 года это стало одной из его прямых задач. Тут и пошло, и поехало…
Интересна хронология посещений сталинского кабинета Ежовым и Берией начиная с момента нового назначения Берии.
20 августа 1938 года – за день до назначения Л.П. Берии в НКВД СССР – Ежов был у Сталина вместе с Молотовым – с 19.40 до 23.30. Вне сомнений, Сталин объяснил тогда Ежову, что в НКВД нужна новая рука и этой рукой будет Берия. Но в тот момент Сталин ещё не ставит на Ежове крест как на наркоме НКВД! Это непреложно следует из того, что в сентябре и начале октября 1938 года Ежов появляется у Сталина часто, надолго и, как правило, без Берии.
4 сентября 1938 года приехавший в Москву Берия имел разговор наедине с Ежовым на Лубянке. А 5 сентября 1938 года Сталин принял у себя в Кремле только трёх, начав в 18.50 как раз с Ежова. Через час, в 19.55, к ним присоединился Молотов, а в 20.35 – Маленков. В 21.50 все трое вышли от Сталина вместе.
В ночь с 12 на 13 сентября Сталин совещался с 1.00 до 3.00 с Ежовым и Берией в присутствии Молотова и Жданова. Это была, скорее всего, «установочная» беседа через примерно полмесяца после начала работы Берии в центральном аппарате НКВД СССР.
Затем только Ежов – без Берии – принимает участие в совещаниях у Сталина вечером 13 сентября, 18, 20, 21, 22, 25, 28 сентября, 2, 5, 7, 8 октября 1938 года – одиннадцать раз за неполный месяц! Это мало похоже на «опалу», недоверие и подозрения.
Лишь 15 октября в кабинете Сталина появляется Берия – без Ежова. Причём разговор был явно конфиденциальный и важный. Проведя совещание с руководящими московскими советскими и партийными работниками, Сталин с 23.40 оставил у себя Молотова, Жданова, Ворошилова, Микояна и Хрущёва. Подошёл Каганович, и почти полчаса Сталин о чём-то информировал только членов Политбюро, а в 0.05 в кабинете появился Берия и докладывал почти
