слов, казалось, из-под ног ушла земля. «Месяц?».
– Будем искать тебе помощника!
Добровольский похлопал парня по плечу, пытаясь подбодрить, а после отошел к другим вожатым, выдавая листы для оформления. «Засунул меня сюда, а сам лежит дома теперь. Завтра приедут дети и все – разнос», – думал парень, накручивая себя, как обычно накручивают итальянские спагетти на вилку. Только, если от макарон обычно все были в восторге, такому нервному тику, Антон явно не наслаждался.
Вечером, сидя у ночника, отдающего желтым светом, вожатые обсуждали завтрашний день, вспоминая прошлые смены тех, кто уже здесь бывал.
– Тош, ты чего? Волнуешься? – Погладив по худощавой спине, поинтересовалась Суркова, заглядывая в глаза парня.
– Немного. Рассчитывал на Димку, а он заболел. Я завтра один на пятнадцать человек. – Тяжело вздохнул Кузнецов, не отрывая взгляда от лампочки.
– Не переживай, все будет хорошо! Главное – не забудь с собой расписание на день, чтобы ничего не проворонить.
– А еще успеть проследить за пятнадцатью детьми, поесть и поспать. – Он грустно хмыкнул, понимая, что шансов ноль.
Кузнецов понимал, что без помощи опытного вожатого ему не справиться. Антон едва ли сам вчера выучил, где столовая и актовый зал, до сих пор отказывается есть на завтрак невкусную запеканку, а на него одного теперь вешают детей. Реальных, живых! Нет, вы не понимаете! Это та ответственность, которая гналась за ним, хватая длинными руками за щиколотки, в надежде, что парень даст отпор или смирится, отдавшись под ее власть. Но Кузнецов до сих пор бежал, не оглядываясь, бежал и задыхался, лишь бы подальше от нее удрать ноги.
Глава 4
Вместо будильника из сна вывели крики Ильи, увидевшего в окне двухэтажный автобус, из которого выходили дети с чемоданами.
– Кошмар, я думала что-то случилось! – Воскликнула Оксана, хватаясь за грудь в области сердца и пригрозила Макарову расправой за ложную тревогу.
Собранная и накрашенная Суркова уже спускалась вниз, не забывая прихватить с собой бумаги. Помятый, во всех смыслах, Антон бегом отправился в душ, нашел самую, на его взгляд и нюх, чистую выглаженную футболку с надписью и черные широкие джинсы, натягивая их на ходу. Откопав свой блокнот, который вполне можно было использовать, как ежедневник для записей, всунул между страниц все важные бумаги и спустился вниз по ступеням. Дети, то и дело, лезли без очереди, пытаясь поскорее записаться в журнал, чтобы выбрать себе комнату и заселиться в нее вместе с новыми, едва успевшими познакомиться, друзьями. Переводя взгляд на ровную шеренгу очереди у Оксаны с Олесей, Кузнецов смотрел на свою кучу детей с грустью и отчаянием.
– Ребят, встаньте, пожалуйста, в ровную шеренгу! – Надрывая свой голос, просил Антон.
– Антон Андреевич, – читая имя на бэйджике, обратился к нему маленький мальчик. – Запишите меня в третью комнату к Даниле и Ване.
– По
