тогда давай сходим в синематограф или цирк.
– Люблю кино, – тут же согласилась девушка, – давай.
Встав, прошли к остановке, сели на подошедший трамвай и вышли на Екатеринославской у кинотеатра имени Карла Маркса, в который пару лет назад переименовали электробиограф братьев Ломмер[49]. На тумбе рядом красовалась афиша «Броненосец Потемкин», на которой был изображен революционный матрос. Потолкавшись в кассе, взяли два билета и скоро сидели в полном зрителей зале, где стрекотал кинопроектор, а на немом экране разворачивалась драма.
Фильм обоим понравился, тем более что всё происходило в Одессе, которая каждому по-своему была дорога. Когда он закончился и молодые люди, обсуждая картину, вышли из фойе, нежаркое солнце клонилось к западу. До заката гуляли по Гимназической набережной, любуясь рекой и беседуя о разном, а когда стало смеркаться, Павел проводил Эмму домой. Она жила с мамой и сёстрами на улице Платова, в получасе ходу от управления.
Попрощались во дворе дома, Элла, простучав каблучками, исчезла в подъезде, а Павел закурил и неспешно пошел обратно, находясь под впечатлением от встречи.
Утром, предупредив начальника, направился в обслуживаемую им колонию. Она находилась под Харьковом, официально именовалась коммуной имени Дзержинского, и руководил ею интересный человек по фамилии Макаренко. Ранее он трудился в наркомпросе[50], где разработал новую систему воспитания безнадзорных детей, успешно внедрив в аналогичной колонии под Полтавой. Однако наркоматовские бюрократы признали её вредной, стали преследовать новатора, с чем не согласился председатель республиканского ОГПУ Балицкий. Он взял Макаренко к себе, назначив заведующим одной из патронируемых чекистами колоний.
В ней было девяносто воспитанников, в прошлом беспризорников, воров и бандитов, не успевших попасть в «места не столь отдаленные». Главными воспитательным факторами были труд и полувоенная дисциплина.
Спустя час Судоплатов входил на территорию коммуны. Она была обширной, в несколько гектаров, с жилыми одноэтажными домами, учебными и производственными корпусами. По периметры росли деревья, внутри разбиты цветники и клумбы.
Направился к административному зданию в центре, вошёл внутрь и проследовал в кабинет заведующего. Навстречу из-за стола поднялся сухощавый мужчина в полувоенной форме и очках, крепко пожали друг другу руки.
С первого дня знакомства оба пришлись друг другу по душе, между ними установились доверительные отношения. Тем более что Судоплатов знал «предмет», поскольку сам когда-то беспризорничал.
– Ну, как дела, Антон Семенович, что нового? – уселся на предложенный стул.
– Дела идут, контора пишет, – улыбнулся заведующий. – А из новостей: неделю назад привезли из ДОПРа[51] трёх ребят. Два спокойные, а третий бузит, сидит у меня под арестом.
– Так у вас же карцера нет! – рассмеялся Судоплатов.
– В подсобке сидит, определил
В начале века кинотеатры назывались «биографами», «электробиографами», «синематографами», «электро-театрами» либо просто «театрами с живыми картинками»
Наркомпрос – наркомат просвещения.
ДОПР – дом предварительного заключения.
