на стакан, я представил вкус сладкой гадости, и меня затошнило.
– Не, не буду, а то вырвет.
Со словами: «Никто тебя не заставляет», – он выпил ещё один стакан, потёр руки и, приободрившись, спросил:
– Что делать будем?
– Ничего – ответил я. – Что тут сделаешь? Я ж не волшебник.
Снова вспомнил о ней и снова глаза начали потеть. Жалко себя. Какой же я несчастный! Я самый несчастный человек на всей планете! Быстро повернулся, пока слёзы не полились, и глубоко вздохнул. Друг налил остатки спиртного и тихим голосом предложил мне ещё выпить:
– Тебе это нужно, брат.
– Мне ничего не нужно, – сказал я и пошел в сторону. Он дернулся за мной, опрокинув стол, и начал задерживать меня:
– Да мы разберемся, тебе нужно поговорить с ней. Пошли ко мне, там мама пельмени приготовила, ты что? Может, ещё и с крыши сбросишься? Ты что?
– Легко, прям щас! Ты думаешь, у меня духу не хватит?
– Да хватит у тебя духу, просто зачем? Это же не выход.
– Отставь меня, дай побыть одному, очень прошу. Я не собираюсь умирать, просто хочу подумать в одиночестве, тут.
– Обещаешь? Дай слово, что не наделаешь глупостей? Хорошо?
– Всё будет нормально.
– Окей, ладно. Ты побудь здесь, я сейчас приду, принесу что-нибудь поесть.
Он осторожно отпустил меня и потихоньку удалился, оставив меня один на один с силой притяжения. Подошел к краю крыши, посмотрел вниз, внутри всё сжалось, ноги затряслись. Захотелось сесть, и я сел прямо на краю крыши, свесив ноги вниз. Странное чувство овладело мной. Я – тот, кому всё равно, тот, кто равнодушен ко всему, тот, кто не видит смысла в жизни, боится! Почему? Получается страх перед смертью страшнее безразличия к жизни? Нет, разве я безразличен к жизни? Разве я не имею смысла жить? Безразличие – это когда нет эмоций. Разве у меня их нет? Нет смысла жить? Как так? Смысл-то есть, вот только этот смысл не подходит для меня. Если я не хочу жить, значит, я против жизни. Безразличие же, это когда ты и за и против, когда не важно: живешь ты или нет. Я ненавижу жизнь – вот ответ. Я стал ненавидеть её тогда, когда мамины глаза закрылись навсегда. Я потихоньку, всякими путями шел сюда на крышу, на край, ещё чуть-чуть и – пропасть. Единственное, что могло меня тут задержать – это она и отец. Она, она переписала сценарий моей жизни с трагедии на мелодраму, дав надежду на счастье. А было ли счастье? Что такое счастье? Если и есть счастье, то оно должно быть бесконечным. Разве счастье – то, что закончилось? Нет, это минутная иллюзия. Вся моя жизнь – это глубокий, очень долгий и реалистичный сон. Мне бы проснуться. Вот проснусь я в старой квартире, в своей комнате, и мамин голос позовет меня на завтрак. Вот жизнь, а это – сон, кошмар. Мне бы проснуться. Если прыгну – проснусь?
В моих руках жизнь. Потрясающее чувство. Если я шагну, простит ли отец? Брата своего он не простил. У меня был дядя. Он повесился из-за так и не выясненных обстоятельств. Отец не простит его никогда. Он постоянно твердит про него: «Кому он сделал плохо
