собой, но рук с места не сдвинули. Я закрыла глаза, сделала три медленных, глубоких вдоха, как учила Заряна, и кивнула головой в знак того, что готова войти. Когда двери распахнулись, я сразу устремила взгляд во главу стола, где сидел батюшка. Разглядывать Мстислава не стала. Лишь краем глаза заметила, что он сидел по левую руку князя, и встал, как только я вошла. Оставив почетное место свободным, батюшка показал, какого мое значение для Воронецкого княжества. Мои шаги в гробовой тишине гулом разносились по трапезной, в такт биения сердца. Чем ближе я подходила к дальнему краю стола, чем отчетливее ощущала на себе взгляд жениха.
– Мы уже заждались тебя, дочка. Познакомься с нашим дорогим гостем Мстиславом, князем Брезгородским.
Пора. Я повернулась к жениху. Мстислав легко выпрямился из поклона, и наши взгляды встретились. Я едва не раскрыла рот от удивления: передо мной стоял тот самый молодец, который купался утром в реке. Его темные волосы высохли и приняли цвет дубовой коры, а синие глаза светились все так же ярко. Он тоже не ожидал меня здесь увидеть, но изумление его казалось приятным. Мстислав широко улыбался мне и, уверена, не будь рядом батюшки, уже отпустил бы какую-нибудь колкую шутку. Брезгородского князя я представляла себе совсем не таким. Думала, он окажется серьезным и даже хмурым, неспособным на такие глупости как купание в речке. Но тишина затянулась. Батюшка тихо прокашлялся, намекая мне на то, что пора бы и выразить любезность гостю. Благо, он не стал спрашивать о причине моего ступора. Верно, решил, что дело кроется в обычном девичьем волнении.
– Как добрался, князь? Слышала, твой путь преградили ратники? – я постаралась вложить в голос нотку сочувствия, однако заботой мои речи и не пахли. От них скорее веяло издевкой.
– Благодарю за заботу, княжна, – добрые слова Мстислава лишь прикрывали его ехидство. Уголок губ князя едва уловимо дернулся в ухмылке, и я поняла, что мы с ним ведем одну игру. – Долгая дорога утомила меня, но прохладные речные воды быстро смыли всю усталость.
– Представь себе, Рада, – подал голос батюшка. Зять пришелся ему по душе: я видела это в его глазах, и слышала в веселом, дружелюбном голосе. – Баню не успели растопить вовремя, и этот молодец решил взбодриться в реке.
– Так можно и захворать, – предостерегла я приторно заботливым голосом. – Река у нас холодная, на дне бьют ключи.
– Ничего. Ясное солнышко меня своими лучами обогрело, а красоты вашего княжества согрели душу.
Батюшка воспринял слова Мстислава как похвалу и искреннее восхищение нашими землями. Весь вечер они беседовали свободно и добродушно, шутили, да смеялись. Я говорила лишь тогда, когда мне задавали вопросы, скрывая свое неодобрение за ликом робости. Мстислав то и дело бросал на меня то лукавые, то задумчивые, взгляды, потирая большим пальцем подбородок, скрытый густым, но коротким покровом темной курчавой бороды. Я отвечала ему тайком поджатыми губами и сомнительным прищуром. Его это лишь раззадоривало.
