суверены всех остальных стран Западной Европы хотя бы раз побывали членами ордена), реже в орден принимались бароны, простые же рыцари – почти никогда. Сразу после избрания новому члену ордена посылалась подвязка, как главный знак отличия, иностранцы также получали мантию и копию статутов ордена. Избрание англичан в члены ордена воспринималось как очевидная честь, не предполагающая возражения с их стороны, а посему не требующая согласия со стороны удостоившихся ее. Иностранцы же должны были в течение четырех месяцев подтвердить свое желание примкнуть к рыцарскому союзу. Так, промедление герцога Бургундии Филиппа Доброго с изъявлением согласия было трактовано остальными членами ордена как отказ присоединиться к ним.
Куртуазные игры – многочисленные рыцарские турниры и балы, собрания рыцарей за Круглым столом и столь притягательный орден Подвязки (на ежегодные праздники которого приглашались также и дамы) – подталкивали молодых придворных вступить на путь славы, приняв участие в одной из королевских военных кампаний. Автор написанной около 1346 г. поэмы, озаглавленной «Клятва цапли»,[563] рассказывает о том, как английские рыцари, присутствовавшие на пиру у короля Эдуарда, вслед за своим сеньором приносили клятву принять участие в войне против «узурпатора» французского престола (так англичане именовали короля Франции Филиппа Валуа) ради защиты справедливости и божественного закона. Один из героев поэмы, граф Солсбери (жена которого, возможно, стала героиней истории с подвязкой), прежде чем отправиться во Францию, попросил свою возлюбленную, дочь графа Дерби, закрыть ему правый глаз, пообещав не открывать его, пока он не сразится с войском Филиппа Валуа.[564] В свою очередь, его дама поклялась не выходить замуж, пока не вернется ее рыцарь. Уолтер де Мэнни поклялся Пресвятой Деве хранить молчание до тех пор, пока не возьмет штурмом французский город. Другие рыцари и прелаты также принесли красивые обеты, обещая над птицей послужить своему государю и сокрушить его врагов. Последней была клятва королевы Филиппы, пообещавшей, несмотря на беременность, разделить с мужем тяготы военного похода. Разумеется, поэма «Клятва цапли» – всего лишь литературное произведение, но оно было написано в соответствии со вкусами публики того времени, желавшей, чтобы куртуазностью и доблестью современники не уступали героям рыцарских романов. Позднее, примерно в 60–70 гг. XIV в., краткий прозаический пересказ этой поэмы был вставлен в «Анонимную бернскую хронику».[565] Жан Ле Бель и Жан Фруассар в своих сочинениях также упоминают о молодых английских рыцарях, которые, следуя принятым обетам, носили черную повязку, закрывающую один глаз, до тех пор, пока не совершали рыцарского подвига на континенте.[566]
Рассказы хронистов иллюстрируют то, как действует механизм средневековой пропаганды: эпизод поэмы становится примером для практического подражания, после чего он получает «окончательное закрепление» в исторических
Эта поэма была написана по мотивам другого знаменитого поэтического произведения того времени «Клятвы павлина», сочиненного в 1313 г. Жаком де Лонгийоном для епископа Льежа. В этой поэме воины Александра Великого приносят свои клятвы над жареным павлином. Позднее Лонгийон сочинил еще одну поэму с аналогичным сюжетом «Клятва ястреба», в которой император Генрих VII и его рыцари приносили клятвы над ястребом-перепелятником во время банкета в Милане. Этот мотив был чрезвычайно популярен в Средние века. В 1463 г. Давид Обер вставил сцену клятвы короля Сицилии и всех присутствующих на банкете в Неаполе рыцарей в роман «История трех благородных сыновей короля», посвященный Филиппу Доброму, герцогу Бургундии. В 1454 г. Филипп Добрый устроил «Банкет фазана», в ходе которого он поклялся возглавить поход против турок и вызвать султана на поединок (см.: Buik of Alexander / Ed. R. L. G. Ritchie. Edinburgh, 1925. Vol. I. P. XXXVIII–XLIII;
The Vow of the Heron // English Political Poems. Vol. I. P. 12–13.
Анонимная бернская хроника // Хроники и документы Столетней войны… С. 172–173.
