ровный. С одной только слабостью – заглавной буквой «А», похожей на звезду, а не на букву, но с завитушкой на левой «ноге». В чьём имени была эта буква-звезда, Алиса не разглядела.
Открытки акварельная девушка всё так же раскладывала по конвертам, перебегала с ними перекрёсток и один за другим опускала в щель почтового ящика. Алиса глядела сквозь витрину, заворожённая ровными, чёткими, быстрыми движениями художницы: конверт за конвертом, конверт за конвертом… «Наверное, мне просто никогда не суждено будет узнать, как её зовут и кому она подписывает столько валентинок», – подумала однажды Алиса.
А потом произошло вот что.
Это случилось неморозной городской зимой, когда сверху, с неба, снег есть, а снизу, на асфальте, его нет, а есть только серая слякоть, которую с утра лениво отгоняют мётлами к ливневым стокам дворники, а она всё равно оказывается на месте, когда дворники уходят с глаз долой, а прочие обитатели большого города, наоборот, появляются на улицах.
Уже стемнело. Алису сменил хозяин; она только отошла в подсобку, чтобы обуться в сапожки и надеть пальто, и потом сразу выбежала через главный и единственный вход на угол улицы. Здесь она остановилась, чтобы обменяться парой сообщений с Виталиком – ну, в общем, со своим парнем. Им надо было договориться о встрече, а Виталик терпеть не может говорить по телефону. По натуре он читатель, а не слушатель. Алиса же была скорее артистом эстрадного жанра, чем писателем, но ради Виталика она иногда соглашалась жертвовать собой и бороться с автоисправителем на телефоне, которому совсем не нравится Алисино правописание и который поэтому постоянно заменяет её слова на какие-то совсем другие и абсолютно не подходящие случаю. В общем, Алиса одновременно боролась с собой, автоисправителем и за своё будущее семейное счастье, когда заметила акварельную девушку. Девушка явно шла в магазин. Одета она была, как всегда, в толстовку с капюшоном, джинсы и кеды. Время года на это никак не влияло. Кто-нибудь не очень наблюдательный вообще мог решить, что акварельная девушка всегда ходит в одной одежде, но Алиса была приметлива и точно знала, что каждый раз чёрная толстовка и голубые джинсы другой фирмы. В общем, художница была склонна к лёгкому разнообразию в своей жизни. Иногда, например, она надевала тонкие серебряные колечки, обнимающие средние пальцы, одно – ящеркой, другое – змейкой. Если бы не это лёгкое разнообразие, Алиса бы решила, что в девушке и её истории есть что-то мистическое. Призраки в больших городах бывают странные и необязательно боятся света, уж тем более – электрического.
Акварельная девушка шла, ссутулившись больше обычного и засунув руки в карманы джинсов, и Алиса сразу поняла почему – девушке не нравился парень, который бегал вокруг неё, пытаясь заглянуть в лицо, и говорил очень милые, на Алисин взгляд, глупости. Кстати, самой Алисе парень сначала показался симпатичным. У него оказалось открытое весёлое лицо, какие бывают у любимых детей в хороших дружных семьях, совсем простое такое русское лицо, но очень и очень приятное. И одет он был аккуратно, хоть сейчас
