style="font-size:15px;"> – Да, Аня, искренний. Очень искренний. И в этом-то вся суть дела. Ведь в каждой строчке, в каждом его слове сквозит искренняя большая вера в глубокий смысл того, что происходит в нашей стране.
– Ах, ты имеешь это в виду. Не спорю, – согласилась Анна Сергеевна.
– А вот представь: постепенно эта вера начинает угасать. Поэт побывал заграницей, сравнил кой-что. Он ждет, а воз ни с места. Только слова, слова и слова… И самое страшное состоит в том, что он – один из самых активных ораторов. И происходит чудовищное прозрение. Оказывается, что мельница, на которую он годами лил воду, сомнет не только его, но и миллионы других, тех, кого он так пылко звал за собой в своих произведениях… Теперь скажи, этого кризиса мало, чтобы в один прекрасный день покончить с собой?
Все молчали. Молчал и Денис, увлеченный горячей речью архитектора.
Он далеко не все понял из сказанного Белецким, но где-то в душе бессознательно уловил смысл его слов, и ему стало жаль погибшего поэта.
И еще уловил он, что разговор шел не только о Маяковском, а о чем-то гораздо большем и важном!..
Сумерки сгущались. Печально курлыкнув, пролетела одинокая чайка. По Волге тихо плыла лодка, отчетливо слышались в тишине всплески весел. Это ехал Ананий Северьяныч зажигать бакена. Белецкий долго следил за ним, попыхивая папироской.
– Не отец ли едет?
– Отец, – ответил Денис.
– А как твои комсомольские дела?
Денис вздохнул.
– Выгнали меня из комсомола.
– За что? – в одно слово спросили все члены семьи.
– А вот за драку… На Троицу.
Белецкий улыбнулся.
– Это, брат, плохо. Это тебе может сильно помешать в дальнейшем пробивать дорогу в жизнь. Постарайся искупить свою вину и поступи снова…
– Не одного меня выгнали, а и Мотика Чалкина и Мишку Сутырина. Ваське Годуну предупреждение сделали.
– А почему же вас без предупреждения выгнали?
– Нам еще весной секретарь ячейки предупреждение сделал.
– За что же?
– Мотику и Мишке за то, что из погреба Онучкина ведро со сметаной сперли…
– Не «сперли», а «украли», – поправил Белецкий.
– Ну, украли.
– И без «ну», пожалуйста. А ты за что выговор получил?
– А за это… как ее… за другую драку.
Все дружно рассмеялись.
– Опять за драку? – нахмурился Белецкий.
– В школе еще. Перед зачетами. Так, чепуха. С одним татарином подрался. Вот через это мне предупреждение и сделали.
– Не «через это», а «за это», – солидно поправила Варя, подражая отцу.
Денис мельком взглянул на нее и замолчал. Белецкий встал, прошел в комнату и через минуту вернулся, держа в руках толстенного роскошного Шиллера. Протянул книгу Денису.
– Читал?
– Нет.
