style="font-size:15px;"> Путник с пинка отворил двери, из которых я недавно выскочил, как ошпаренный. На ходу объявил Айстрайнену и Хрестингере:
– Я привел еще одну полукровку. Побежала за подругой и попала к вам.
– Изелейна-а-а! – закричала полукровка, пойманная мной на постаменте замка.
Девушки бросились друг к другу и обнялись.
– Пока они радуются не весть чему, – нахмурился Путник. – Сообщаю, – торжественно обвел взглядом присутствующих. – Ни одна из полукровок не сможет вернуться домой раньше, чем через два-три или даже четыре года. Частые переходы из Вселенной во Вселенную убьют их.
Айстрайнен слегка дернулся. Хрестингера пожала руку мужа, как всегда, поддерживая его. Сэл во все глаза уставился на девушек. Они разомкнули объятия, и смотрели на Путника как на палача. Сердца забились болью, спину прострелила судорога. Она не хотела оставаться со мной, только и ждала шанса сбежать на родину.
Но почему на лице Сэла такое отчаяние?
Даритта! Его единственная из другой Вселенной!
Снова мы с Нонксами сталкивались лбами, и снова мне грозил проигрыш. Но теперь, впервые в жизни, я не отступлю ни светским манерам, ни политике, ничему. Я должен ее видеть! Я должен с ней видеться! И никто не встанет у меня на пути!
Я поравнялся с Путником и, как можно спокойней, заявил Айстрайнену.
– Я понимаю, что Нийлансе сейчас не до приема гостей. У вас скоро будут другие заботы – приедут молодые родители и новорожденный. Поэтому сочту за честь пригласить полукровок пожить у нас, в Исканде.
Айстрайнен приподнялся на кресле. Хрестингера снова пожала его руку. Сэл подался вперед, будто собирался броситься на меня.
Я выпрямил спину, расправил плечи и провозгласил то, о чем обычно молчат верианские принцы, кричит на всех углах бульварная пресса. А Всесеть трубит на все концы Галактики.
– Изелейна – моя единственная. Путник знает об этом. Она что-то вроде клона Милены из другой Вселенной. И, в связи с этим, я хотел бы спросить уважаемых соседей – кто решится отнять у меня единственную второй раз?
Сэл вздохнул так шумно, что все покосились в его сторону.
Айстрайнен едва заметно дернулся, Хрестингера же, напротив, словно бы окоченела.
Нийлансцы развернулись к Путнику, в ожидании его пояснений.
Вымученный кивок куратора подтвердил справедливость моих слов.
Взгляды полукровок перебегали с меня на нийлансцев, возвращаясь к Путнику. Они, единственные, ничего тут не понимали. И с каждым нашим словом запутывались все сильнее.
Никто не бросился вводить полукровок в курс дела. Вместо этого куратор полоснул бритвой по ране наших с нийлансцами нерешенных противоречий:
– Решайте сами – кто и с кем останется. Я смогу предпринять попытку закинуть полукровок назад только через три года. Не раньше.
Айстрайнен
