у мужчины:
– Как зовут эту красавицу? – чуть улыбнулась я.
– А ты уверена, что это девочка? – вскинул брови Олег.
– Конечно, девочка, – мокрый язык пробежался по моим пальцам, а после собачья голова ткнулась лбом в мою руку, намекая, что нюх-контроль с успехом пройден и её собачейшество желает ласки. – Самцы крупнее и строение тела у них немного иное. И самцы очень активные, а она даже не гавкнула на меня.
Я нежно пробежалась пальцами по короткой шерсти на голове, после по спине и повторила цикл. Взаимопонимание было достигнуто. Собака мне показалась немного грустной, но спрашивать о причинах я постеснялась, впрочем, Олег не поленился пояснить мне сам, стоило нам оставить верхнюю одежду с обувью в прихожей и пройти на кухню в проёме справа.
– Её зовут Наоми, – ответил он мне. – И дело не в активности, а в том, что у неё забрали подружку. Ирму мы взяли одновременно с Наоми.
Видимо, вторая собака принадлежала теперь уже бывшей жене и при разводе она, разумеется, забрала свою собаку с собой. Тогда понятна тоска Наоми – у неё забрали даже не подружку, у неё забрали сестру, и, конечно, той было теперь грустно, если не сказать одиноко. Собака прошлась по кухне, цокая когтями по ламинату и устроилась на большой клетчатой лежанке в углу кухни, сложив голову на лапы и наблюдая за нами.
Кухня у Олега была сделана в том самом хай-тэке, на который в процессе не махнули рукой и не сказали "да хер с ним". Деревянные фасады, много подсветки, кухонный островок с барными стульями – здесь было красиво, но не было впечатления, что хозяин здесь готовит, слишком уж всё вылизано и чисто. Ни тебе грязной чашки из под кофе в раковине, ни замоченной сковородки на плите, даже вафельное полотенце висело на ручке плиты идеально-серое, уголок к уголку. С учётом всего увиденного, я бы поставила на приходящую прислугу, особенно после того как Олег прошёлся по кухне и даже не с третьего раза нашёл чуть початую бутылку с джином и пару неодинаковых кружек.
– Я не так чтобы сильна в психологии, но могу тебя выслушать, если хочешь, – я осторожно присела напротив него, забрала из его рук бутылку, в которую он залип, разлила по стаканам и один подвинула поближе к нему, забирая второй себе.
Олег расхохотался. Хрипло, надрывно, интонациями напоминая плач. Я ждала, молча и не вмешиваясь в этот процесс – каждый истерит по-своему, я, например, сначала ухожу в абсолютную агрессию, а после, когда все дрова сломаны и даже тарелки побиты, замыкаюсь в себе и молчу, пока во время какой-нибудь пьянки меня не прорвёт прореветься, зачастую, лучшей подружке в плечо. А он вот ржёт. Тоже вполне себе защитная реакция, имеющая место быть.
– В психологии здесь силён я, – отсмеявшись, с кривой улыбкой ответил он. – Диплом магистра, одиннадцать лет практики, куча повышений, наград и статей. Безо всякого позёрства могу сказать, что вижу людей насквозь, даже по языку тела могу много чего сказать. И у себя под носом не заметил такое… Веришь,
