не подтверждено точно, но ты прав, будет что-то серьезное, вроде конфликта на Халкин-Голе.
– Ну, это вам так кажется. А я уверен, что будет вой на. Более того, мне известно, что за два дня до начала войны активизируется деятельность диверсионных сил противника на нашей территории, в основном это хорошо говорящие по-русски члены банд оуновцев и других националистов. Напомнить вам, для чего они снимали с наших бойцов и командиров форму? То-то.
– То есть ты хочешь половить в приграничных территориях этих диверсантов? – задумчиво протянул Немцов.
– Да. У нас все тут почти подчищено, да и запугали мы их – вон, сколько арестов за эти месяцы. А там они еще непуганые. Вот и хочу поработать в тылу одной из застав, – встав, я подошел к карте на стене и, найдя нужный участок, ткнул пальцем: – Здесь.
– Двенадцатая застава… – задумчиво пробормотал капитан, встав рядом со мной. – В принципе я не против, позвоню в комендатуру, в которую входит эта застава, и предупрежу их. Как о тебе сообщить?
– Скажите, что прибудет специалист по противодиверсионным действиям. Будет работать автономно рядом с заставой, и сообщите мои данные. Только внешние не надо. Также нужны бумаги, разрешающие нахождение на этой территории.
– Имеющиеся у тебя и так подойдут… Принимается, утром пошлю посыльного, он сообщит о тебе. Пользоваться связью в этом случае неосмотрительно. Уже взяли одну телефонистку, что на узле связи подслушивала наши переговоры и передавала их бандитам. Спецсвязь повреждена и не работает со вчерашнего дня. Ищут обрыв.
– Вот уж чему я не удивлен. Местных жителей через одного надо ставить к стенке, а вы все с ними миндальничаете.
– Жестокий ты, – покачал головой Немцов, возвращаясь к столу и занимая свое место.
– На общем фоне еще нормально.
– Ладно, иди в кабинет Васильева, дежурного я сейчас предупрежу, он принесет ключи, а я пока с лейтенантом поговорю.
Оставив капитана с Лешим, я дошел до кабинета Васильева и, дождавшись, когда придет дежурный и откроет мне дверь, прошел внутрь. Стопка чистых листов лежала с краю стола, чернильница-непроливайка стояла рядом, туда же в держатели были воткнуты перья. Васильев всегда был аккуратистом.
Отодвинув стул, я сел на него, пододвинул первый лист и, на секунду задумавшись, с чего начать, стал накладывать часть своих приключений в лесу на лист бумаги. Естественно, не все, только то, что гарантированно можно приписать мне. Блин, надо отказываться от своей привычки проводить контроль.
Когда Немцов зашел в кабинет, было восемь часов утра пятницы двадцатого и я дописывал последние листы рапорта.
– Ты что, не ложился? – удивился он.
– Почему? – теперь уже удивился я. – Не срочно же, соснул на диванчике часов шесть. Выспался и часа два назад продолжил. Даже к своим успел сбегать, покормить да напоить.
– Не закончил еще?
– Последний
