среагировали правильно, несмотря на отсутствие опыта. Судя по всему, парни были из комендатуры ближайшего города. Скорее всего, из Ровно.
Буквально через восемьсот метров, где у речки была излучена, я нашел неплохое место для лагеря, кусты тут расходились, открывая берег и давая пройти к воде. Натянув поводья, я заставил Красавца развернуться, чтобы перед повозки смотрел в сторону выезда, и, спрыгнув на траву, начал устраивать лагерь-однодневку.
Вдали едва слышно грохотали бои, дрались, сдерживая натиск фашистских орд, советские воины, а я в это время, натирая мылом исподнее, полоскал его в речке, отчего мыльные пузыри медленно уплывали вниз по течению.
До темноты я успел постирать все, что только можно, искупался сам, накосил свежей травы, оставив ее пока сушиться. Сварил похлебку, вымыл довольного Красавца и возмущенного Шмеля. Так что когда начала наступать темнота, у меня на веревке, натянутой между кустом и повозкой, сушились одежда и белье, в повозке одуряюще пахло свежескошенной травой, желудок был полон, а я, соответственно, сыт. В общем, день прошел удачно. Всегда бы так. А вот ночь у меня прошла тяжело, постоянно снились та восхитительная грудь и сама диверсантка, да еще в таких комбинациях…
Рано утром, когда еще не взошло солнце, я подогрел похлебку и на пару со Шмелем доел ее. Потом в одиночку попил чаю и, плеснув остаток в слегка дымившийся костер, стал собираться. Буквально через десять минут мы покинули наш такой хороший и укрытый от чужих глаз лагерь. Вернувшись на дорогу, я двинулся дальше и буквально через час, проехав около пяти километров, увидел страшную картину уничтоженной с воздуха военной колонны. Я и до этого видел расстрелянную технику и людей, но в таких масштабах еще нет. По примерным прикидкам тут погибло до батальона пехоты и танковая рота. Грузовиков и не сосчитать, около трех десятков, не меньше. Похоже, тут поработало изрядное количество немецких самолетов.
На дороге уже работали похоронные команды, убирая технику и собирая тела.
Проезжая мимо, я пробормотал себе под нос:
– Вот, значит, что это грохотало перед самой темнотой.
После урока встречи с диверсантами и возможными парашютистами я стал вести себя предельно осторожно. Не выезжал нагло из леса, а останавливался и проводил разведку мест, где могла находиться засада. Буквально через четыре часа, когда я решил проверить высокий кустарник впереди, обнаружив, что он скрывает овраг, я случайно заметил немцев. Да-да, тех самых парашютистов, о которых мне говорили все прохожие, что встречались на пути.
Проселок пробегал по краю поля, рядом с растущим слева кустарником. Я-то думал, он скрывал речку, но оказалось, там был рукав оврага, который дальше уходил вправо и перерезал эту дорогу. Он тоже зарос кустарником и деревьями. Поэтому, сообразив, что дорога ныряет в это подозрительное место, я и остановил повозку, накинув поводья на ближайшую шипастую ветку, а сам нырнул в кусты и пошел разведывать. Вот и разведал.
Привстав,
