его звенела, точно в ней подвесили колокол и кто-то бил в него. Бин! Бин!
«Закурить есть?» – услышал он рядом.
Позади стоял голый спортивный парень. Кожа его поблескивала, как от крема, ниже пупка зеленела татуировка. Скорпион. Недавно сам хотел себе такую сделать.
– Так вы утверждаете, что она была мертва.
– Да, – сказал он.
– Но вы говорили (шелест бумаги), что потом она вам звонила.
– В тот момент она была мертва.
– Что значит «в тот момент»?
Он покачал ногой. Вздохнул:
– Я услышал ее стон, потом… она замолкла.
– Вы что-то сделали?
– Что?
– Вы что-то с ней сделали?
– Нет. Я просто представил.
Молчание.
– «Фантома»? – Пальцы изобразили в воздухе кавычки.
– Нет.
– В одной из записей вы сказали, что нужно представить фантома…
– Это необязательно.
– Вы сказали, нужно представить его во всех деталях.
– Это потом… это всё потом… тогда еще не знал.
– Так что вы тогда представили?
Конец записи.
Пометка на полях: «Честно говоря, с этой девушкой – совершенно загадочная история; так и задумано?»
Так не задумано. Так было.
А теперь смотрим дальше.
Они поздоровались.
Ладонь Славянина была мягкой и влажной.
Вокруг поблескивает франкфуртский аэропорт. Славянин только что прилетел из Ташкента. На нем серая с зеленым верхом куртка и такой же рюкзачок за спиной. От него пахнет дорогой.
– Как? – спрашивает Турок.
Славянин отвечает. Он вообще всё время что-то говорит, но почему-то не слышно. Как будто убрали звук; слышно только тяжелое сопение Турка и скрип чемодана на колесиках. И отдаленный гул аэропорта.
Франкфуртский аэропорт – идеальное место, чтобы сбиться, затеряться, исчезнуть. Они уже пошли не туда; останавливаются и поднимают головы на указатели.
На одном обозначено, где можно помолиться. Крест, полумесяц, шестиконечная звезда – полный комплект. Не хватает только колеса дхармы. И инь-яна для пассажиров-даосов. Тогда уж и печати Бафомета, чтобы и сатанисты не скучали. Как это, интересно, там выглядит? Кабинки? Для обладателей серебряных и золотых карт – молитва с повышенным комфортом. И с гарантией, что будет услышана, хотя бы отчасти.
Турок за рулем; весело свистит дорога.
Славянин нажимает, стекло поднимается, свист угасает.
– Он учился в духовном училище, – говорит Славянин. – В православном.
Турок молчит. Он еще не очень уверен за рулем, губы сжаты.
«В православном…» немного висит в подвижном воздухе, гаснет, исчезает.
Новая волна дорожной усталости накрывает Славянина, он трет подбородок.
