не наблюдалось. Голова в порядке. На теле ни одной раны. Кожа ровного, телесного цвета без кровоподтеков. Только на затылке, ближе к шее, ярко-красное пятно правильной треугольной формы. Но это явно не следы насилия. Скорее, родимое пятно. Отчего же ты умер, дружок? Не раздевать же тебя, в самом деле?
Придав мужчине первоначальное положение, я снова собиралась накрыть его простыней. И тут обнаружила следы крови на досках «полков». Видимо, пока я его ворочала, сдвинула с места. Пришлось перекатить его на другой бок. Тут-то и стала понятна причина смерти. Под левой лопаткой, как раз напротив сердца, в комбинезоне была маленькая дырочка, опаленная по краям. Вот, значит, как! Налицо огнестрел. Очень интересно! Крови вытекло немного, да и на груди отверстия от пули я не обнаружила. Значит, пуля застряла внутри бедолаги. Выходит, мужчина забрался в баню не для того, чтобы поживиться хозяйским добром. Это уже кое-что. Пожалуй, лучше будет, если я все верну на место.
Накрыв мужчину простыней, я приступила к осмотру помещения. На это ушло еще несколько минут. Ничего подозрительного найдено не было. Следов пребывания подельника тоже не было видно. Ни окровавленных бинтов, ни медикаментов, указывающих на то, что раненому оказывалась медицинская помощь. Даже обезболивающего поблизости не было. Банального анальгина и то не нашла.
От двери послышался голос Аделаиды Семеновны.
– Татьяна, у вас все в порядке?
– Да, Аделаида Семеновна. Я уже выхожу, – крикнула я, бросила последний взгляд на мужчину и направилась к выходу.
– Ну, что там? – задала вопрос хозяйка, как только я оказалась в поле видимости. – Я была права? Он мертв?
– К сожалению, так оно и есть. Вызывайте полицию, – сообщила я. – Мужчина, который лежит в вашей бане, умер от огнестрельной раны. Боюсь, вам предстоит неприятный разговор с сотрудниками правоохранительных органов.
– А при чем тут я? Ведь не я же его застрелила? – удивилась Аделаида Семеновна.
– Это-то понятно. Только вот умер он на вашей территории. Полицию наверняка заинтересует тот факт, что вы своевременно не сообщили о своих подозрениях насчет того, что вашу баню облюбовали неизвестные, – предупредила я ее и поспешила успокоить, увидев, как заволновалась женщина. – Да не переживайте вы раньше времени. Может, еще обойдется.
– Надо же было им именно мою баню облюбовать! Вот, Татьяна, а вы говорили, что больше я о «простынных ворах» не услышу! Ну, почему вы не проверили, что тут творится, когда спугнули этого негодяя? Глядишь, и этот был бы жив, – в сердцах воскликнула Аделаида Семеновна.
А я вспомнила предсказание костей о том, что попаду в неловкое положение. Конечно, Аделаиду Семеновну трудно отнести к разряду моих друзей, но неловкость я испытывала нешуточную. Действительно, почему я не пошла на ее участок после того, как оттуда сбежал приятель покойника? Сейчас бы краснеть не пришлось. Да что теперь об этом думать?
