воспеваются добродетели святых женщин, предпочитающих страдания бесчестью и разврату. Церковь обещает вечную жизнь – рай или ад, говорит о неотвратимости наказаний за любые плотские радости. Борьба со смертельными грехами становится борьбой с собственными удовольствиями, ибо что, как ни радости полового сношения, вкусная пища и человеческие амбиции их составляют. Календарь человека строится не вокруг громких пиршеств с возлияниями, а от перехода от одного строгого поста к другому. Секс без вероятности продолжения рода считается грехом и вовсе не нужным.Одним словом, в Европе тех времен мы не видим места для удовольствия, что не сказать о Востоке. Вот историческая реальность, на фоне которой и разыгрывался сюжет этих упоительных историй.
– Тем удивительнее смотреть на то, как колесо истории отыграло истину назад… Теперь Восток смотрит на Запад как на оплот аморальности…– вставляет многоуважаемый Посол,– ни в коем случае не хочу обидеть щедрых и достойных жителей Мармарики, Величайший Шейх, но варваров теперь и на Востоке хватает… О чем красноречиво свидетельствует то, как Вы самолично с ними боретесь, день ото дня искореняя невежество…
Шейх Ахмад слегка усмехается, отрезая кусок мяса.
–Мне кажется, Елена Прекрасная говорила немного о другом, Ваше Превосходительство… То, что она описывала в контексте истории того времени, не исключает семейной добродетели и верности, соблюдения морали и уважения к религии. Речь идет о другом. Об основах. Мы, арабы, никогда не стеснялись радостей для своей плоти. Когда я смотрю на красивую женщину, я хочу ею обладать,– говорит он и в этот момент опаляет меня таким взглядом, что я едва не прыскаю набранной в рот водой,– я знаю, какое удовольствие могу ей дать, а она на интуитивном уровне чувствует, какое удовольствие может получить от меня… Мы, арабы, не стесняемся этого на уровнях инстинкта, но никогда не перейдем черту моральной дозволенности, потому что это уже не про инстинкты, а про образ жизни и поведения. Мы не уничтожаем свою природу, не умерщвляем свою плоть, но обуздываем её. Например, я никогда не позволю себе чего-то предосудительного в отношении женщины, которую уважаю или же кто является частью семьи, которая пользуется моей благосклонностью. Но в то же время, я не собираюсь умерщвлять свою плоть и доказывать себе, что вожделеть кого-то- это грехопадение. Лучше я возьму в эту ночь другую и буду представлять на ее месте ту, что хочу сделать своей, но по какой-то причине не делаю…
Он заканчивает свою тираду, поднимает бокал и салютует мне с улыбкой.
Глава 5
Глава 5
Боже. Он смотрит на меня. Говорит такие вещи и смотрит. Это игра? Прямой намек? Или все-таки безобидная беседа…
– Устаз Николай,– вдруг резко переводит разговор на совершенно растерявшегося в этом странном диалоге моего отца,– Ваши истории про ход раскопок интересны не менее самых витиеватых сказок. Как протекают дела на концессии?
– В
