мне впасть в пучину самомненья;Не истощить извечное терпенье,
Не опрокинуть ладанку с любовью.
Сменяются погоды как страницы.
Сменяются календарем эпохи.
И вроде времена совсем неплохи —
Разбросаны и скачут словно блохи
И разлетаются как призрачные птицы…
А я привыкла на кон сердце ставить —
И проживать – как звездопад на Млечном…
И, вспыхивая в суе человечной,
Писать о жизни, о любови вечной…
…Не дай мне Бог хотя бы раз слукавить.
Личный Ад
История некогда существовавшей, но так и непрожитой жизни.
Была ль она?
А может, не была. А может, и не могла случиться ни при каких обстоятельствах. Но в любом случае прекрасно, что все закончилось.
И нет ничего случайного ни в том, что было, ни в том, чего не было, ни в том, что могло было бы быть, но не свершилось. И остался где-то внутри личный Ад – как преисподняя подсознания, подземелье памяти, библиотека ненаписанных писем и бесконечная пропасть скомканных, изувеченных чувств.
Я выбралась… Не знаю как, но я выбралась. Однако я другая.
Душа может пройти через Ад и выйти из него живой. Но не стоит ожидать, что она останется прежней. Ибо все, что не убивает нас сразу, убивает нас постепенно, если не разорвать порочный круг и не выбраться на противоположной стороне. Боль причиняет то, у чего мы отказываемся учиться, поэтому так часто говорят, что Жизнь – прекрасный учитель: объясняет доходчиво, берет, правда, за свои уроки слишком дорого.
Меж миров
Сухо шуршит бумага.
Тускло мерцает свет.
Что не случилось – благо.
Лучшее слово – нет.
Верить, конечно, можно.
Вера, она как мать,
Выведет осторожно
С топи на зыбкую гать.
Так и прошла по краю
Я между двух миров.
Как так – не выбирая,
Ощупью, как на зов.
Как хорошо – не сбылось
То, что вещали сны.
Падая, не убилась,
С края свой мечты.
Диву даюсь отваге
Собственной…
Самиздат:
В этих листах бумаги
Прячется личный ад.
Ночи
Ночи холодные, ночи бессонные,
Ночи, кромешной тоскою объятые,
Входят бесшумные как беззаконные,
В сердце безумною болью распятое.
Шепчут холодные губы бескровные —
Шепчут забытые думы угасшие.
Грудь поднимается, вздохи неровные,
Руки как белые птицы дрожащие.
Золото волоса сменено временем
На серебро безнадежное – лунное.
Плечи согнулись под тяжестью бремени,
Голос застыл, и глаза стали мутными.
Стало все прошлым… И память убитая
Не воскресает мечтанья летящие,
И не тревожатся
