и не те ресурсы, что у нас. Мы не будем рисковать. У нас необозримые пространства, и наша регулярная армия хорошо подготовлена. Ваши французы – народ храбрый, но долгие страдания и суровый климат сломят их сопротивление. Наш климат, наша зима будут сражаться на нашей стороне».
Российский император как в воду глядел!
Александр I убежденно говорил, что он не прекратит военные действия, даже если русским войскам придется отступать до Волги (как вариант в некоторых мемуарах – аж до Камчатки!?). Указывал же он в своем приказе от 13 июня 1812 г. председателю Государственного совета и Комитета министров, старому екатерининскому вельможе, графу Н. И. Салтыкову: «… Я не положу оружия доколе ни единого неприятельского воина не останется в Царстве Моем». А ведь сам Наполеон в своих планах (о них чуть позже) явно делал ставку на слабохарактерность Александра I и рассчитывал заставить его сделаться послушным его воле. Александр I, проявил упорство и энергию. Александр I не сидел сложа руки и постарался сколотить военный союз против всесильного французского императора: ему почти удалось уговорить прусского короля Фридриха-Вильгельма III. Но последний, неоднократно битый этим ненасытным «врагом рода человеческого», неожиданно резко поменял свою политику и даже вступил в соглашение с Наполеоном. Александр I с издевкой написал Фридриху-Вильгельму: «Лучше все-таки славный конец, чем жизнь в рабстве!»
Не следует забывать, что Александр I помнил о своем «полководческом» фиаско под Аустерлицем [благо тогда удалось все свалить на старика Кутузова, якобы редкостного «маразматика» или, по крайней мере, сделать вид, что это его «ляп»!? ], к тому же чуть не закончившееся для него пленением и тайно очень тяжело переживал оттого, что он – лишь второй персонаж в Европе, тогда как мечтал быть первым.
В заслугу российскому императору надо поставить то, что он так и не поддался соблазну первым нанести упреждающий удар по скапливающимся вражеским войскам в приграничных районах с Россией.
Хотя главный и принципиальный вопрос: где встретить противника – на своей земле или в чужих пределах – стоял и остро обсуждался, по крайней мере, на эту тему есть немало свидетельств.
Был же план 1811 г., по которому Россия и Пруссия при возможной поддержке поляков должны были начать военные действия. Пытался же Александр I договориться с поляками по этому поводу через своего бывшего «молодого друга» А. Чарторыйского, обещая им восстановление независимости и либеральную конституцию. Правда, для этого ему требовалась поддержка 50 тыс. поляков и такого же числа пруссаков. В этом случае он по его словам: «…мог бы без кровопролития добраться тогда до Одера».
Но эта задумка оказалась несостоятельна.
С одной стороны, патриотическое польское дворянство связывало свои надежды на возрождение былой Речи Посполитой только с именем Наполеона.
С другой –
