домашнего халата. – Даже лекарства принести некому, если вдруг что. Кто о тебе позаботится?
Я снова попробовала застегнуть молнию. На первое время взяла самое необходимое: несколько безразмерных свитеров, джинсы и белье. Конечно, сборник упражнений ЕГЭ за прошлый год. И снотворное.
– Справлюсь. – Не поднимая глаз, я потащила свой нехитрый скарб в коридор.
Мама не сдавалась:
– Тебе даже вещи никто не поможет довезти!
Я выпрямилась, оглядывая два других рюкзака. С одним я ходила еще в первый класс.
– Такси вызову.
– А там как?
Я не стала говорить, что «там» – это на кладбище, где недавно освободилась комнатка бывшего сторожа.
– Вера, – настойчиво повторила мама, но голос ее звучал жалобно, – я одна тут останусь. Вот соседка наша с третьего этажа, тетя Инна, – у нее муж два года назад умер. Собачка еще светленькая, мопсик. Она одна живет. Недавно поскользнулась, руку сломала – перелом со смещением. Так она таксисту деньги платила, чтобы он ей продукты из магазина возил, больше некому было. И вот она мне звонит и говорит недавно…
Хотелось напомнить, что мама прекрасно прожила без меня три года, но я не стала. Под монотонный рассказ о том, как нелегко живется тете Инне, навесила на себя два рюкзака и двинулась к двери. В кармане джинсов пиликнул телефон. Я неуклюже вынула его. Сообщение было от Лёши.
«Что делаешь?»
«Переезжаю», – набрала я одним пальцем и уже хотела засунуть телефон обратно, но Лёша оказался быстрее.
«Помощь нужна?»
Я собралась настрочить «Нет, спасибо», но встретилась взглядом с мамой.
Ладно… Допустим.
«А ты не занят?»
Местный священник по прозвищу Лексеич вручил мне ключ заранее, так что дверь я открыла сама. Внутри пахло сыростью, от голых стен тянуло холодом, но мне комнатка показалась приветливой и уютной. Сняв с плеча самый легкий рюкзак – остальные тащил Лёша, – я огляделась. В углу стояла массивная кровать, по виду такая старая, словно на ней почивал кто-то из последних русских аристократов. Необыкновенно широкий подоконник укрывала холщовая скатерть, а само окно выходило в ночь, к могильным оградкам. Ну, к оградкам так к оградкам.
Я поискала глазами выключатель. В дверь ввалился нагруженный рюкзаками Лёша, впуская февральскую стужу.
– Вот это холодрыга! – выдал он, скидывая вещи на пол. – Как тебя вообще на кладбище занесло?
Я наконец нащупала выключатель между кроватью и дубовой тумбочкой и зажгла свет.
– Случайно.
Что-то мелькнуло в лице Лёши, но так быстро, что я не успела понять.
– Ты дикая просто. Одной жить на кладбище…
– Тут священник рядом. За стенкой.
– Ну, раз священник… – Он по-хозяйски огляделся. – Давай обмоем, что ли. Есть чайник? Чашки?
Я хотела возразить, что обмывать нечего, но Лёша решительно направился к буфету. Чашки нашлись быстро. Там
