здесь заменить его будет нечем; Николай остался на острове. В первую минуту он обрадовался, что Фёдору это удалось, но затем его охватил панический страх. По характеру он был очень осторожный и мнительный, одному Богу известно, каким образом человек такого склада выбрал геологию. В тоже время, несмотря на эгоизм, Николай хорошо понимал, что если будет плохо относиться к тем, кто рядом, и самому может не поздоровиться. Он старался быть порядочным человеком не из любви к ближнему, но из опасения, как бы и его потом не подвели бы, в полевых условиях это может стоить жизни. Николай вспомнил, как нагрубил и моряку, и Жене, и его охватил панический ужас. Что, если они его бросят? Ну, не совсем, конечно, а на денёк – для острастки, только и этого достаточно, чтобы сойти с ума от голода, холода и страха. И он побежал за лодкой вдоль острова с криками:
– Федя, Феденька, греби скорее сюда, слышишь, греби!
Фёдор с трудом вполз на нос лодки и оседлал её, спустив ноги с двух сторон в воду. Конечно, лучше было бы устроиться на корме, тогда ей легче управлять, но уж как вышло, не до жиру. Словно вертолёт лопастями, Фёдор вращал байдарочным веслом, энергично загребая воду. Ледяной штормовой ветер дул в лицо, руки от холодных металлических весел сводило, пальцы онемели, лодка не слушалась, а моряк всё налегал и налегал на вёсла, сбивая в кровь ладони. Вода с них широкими потоками лилась в рукава штормовки, которые стали тяжелыми и жесткими, раздражая покусанную кожу. В результате того, что нос лодки не был приподнят, ледяная вода заливала Фёдора по пояс. Иногда моряку казалось, что он превращается в омертвевшего робота, при этом ветер не давал продвинуться ни на шаг, а он всё грёб и грёб, молитвенно твердя:
– Господи, помоги мне, грешному!!
Надо бы перелезть на корму, чтобы лодка стала управляемой, да куда там – её быстро отнесло бы далеко от островка с Колей. Если он сейчас не справится, придётся причалить к берегу, выгрузить её, протащить против течения, заехать за этим новым Робинзоном, вернуться за вещами и опять всё загрузить. Это очень долго, а он весь мокрый, и так зуб на зуб не попадает, да и подходящего берега для швартовки рядом не найдёшь – кругом болото. Гружёную лодку одному не дотащить волоком против течения, ещё вновь упустишь её, а здесь это смерть. Его мысли при неустанном налегании на вёсла сопровождались истошными неумолкающими воплями Николая:
– Феденька, миленький, сюда, ко мне, скорее, раз-два, раз-два, левой-правой, ещё капельку, ещё чуть-чуть, родненький!
Фёдор пытался плыть к Николаю поперек реки, но лодку сносило как раз в то самое русло, по которому так быстро ускользнули Женя с Денисом. Нечеловеческие усилия моряка ни к чему не приводили, а он всё отчаяннее твердил «Отче наш», вспомнив неожиданно для себя слышанную в детстве молитву. Руки переставали слушаться, а лодка не только не сдвинулась ни на йоту, но и капризно развернулась по диагонали и накренилась на бок так, что Федя едва успел перенести вес тела на её приподнятую часть, чтобы не перевернуться. При этом он резко стукнулся виском
