империи. К тому же в свое время его отец, лорд Рэндольф, стремился занять этот пост, но потерпел неудачу. Черчилль, возможно, дав согласие занять этот пост, думал скорее об отце, чем о политических последствиях. Учитывая его сложные отношения с тори на протяжении многих лет, у него появлялась возможность взять верх над бывшими противниками. Всего год назад, в письме Клементины, он критиковал этих «грязных тори, которым хотелось бы изгнать меня из партии», потому что он имел смелость выступить против миротворцев[520].
Мэри написала, что у отца с матерью были споры по этому вопросу. В конечном счете он занял пост. Колвилл не придавал особого значения решению Черчилля стать лидером тори. Он написал в дневнике: «Премьер-министр пошел на собрание Консервативной партии, чтобы принять руководство партией». Черчилль, занимая чисто политический пост, попытался в приветственном слове не касаться политики, умный ход, обреченный на неудачу, поскольку рядом не было посторонних, которые могли бы оценить тонкости ораторского искусства. Он возглавил партию, объяснил Черчилль своим товарищам по партии, чтобы сохранить «величие Великобритании, империи и определенную историей нашу островную жизнь… Консервативная партия не позволит никакой другой партии одержать над ней верх в том, что касается жертвы партийных интересов и партийных чувств». Это был его единственный политический просчет, допущенный в ту осень, который спустя почти пять лет привел к роковым последствиям[521].
Северное море и Ла-Манш были верными союзниками Англии. Летние туманы и легкие бризы уступили место «экваториальным штормам» и в том случае, если они будут частыми и достаточно сильными, заставят немцев, как считал Черчилль, отложить вторжение, оставив десантные баржи во французских портах. Старик был того же мнения, что британские моряки, которые на протяжении веков считали, что штормовая сезонная погода связана с периодом равноденствия. К счастью для Черчилля, древние мифы не ошибались в отношении погоды на Ла-Манше. Но ночное небо не давало надежды на передышку. К концу октября несколько снизились потери гражданского населения во время ночных налетов и значительно уменьшилось количество неразорвавшихся бомб. Черчилль спросил Исмея, связано ли это с тем, что «противник перестал их сбрасывать, или с улучшением нашего способа обезвреживания и уничтожения бомб». И с тем и с другим, последовал ответ. Немецкие бомбардировщики появлялись каждую ночь, но уменьшилось количество налетов. Люфтваффе сами выдохлись. Черчилль, имея в виду Гитлера и его воздушное наступление, заявил, что «человеческие силы не беспредельны»[522].
London Can Take It («Лондон выстоит!»), британский пропагандистский фильм, дал возможность американцам увидеть, как мужественно ведут себя лондонцы в своем сожженном городе. К концу ноября фильм шел в 12 тысячах американских кинотеатрах. Чарльз Линдберг – германофил, англофоб и изоляционист – из своего поместья
GILBERT 6, 835.
Soames,
WCS 2, 299, 355; GILBERT 6, 886.
