style="font-size:15px;"> После того как мы расстались, я не видела его года три. Не знала, что с ним, как он сейчас живет, не женился ли?.. Знала только, что работает он в роддоме, психоэмбриологом… Всегда, кстати, считала, что эта отрасль психологии занимается профанацией – нет у эмбриона никакого сознания, его психика целиком бессознательна и все действия психотерапевта в этом случае сводятся к воздействию на психику будущего ребенка химическими, точнее сказать – фармакологическими средствами через организм матери… И по этому поводу мы с Сергеем тоже спорили жестоко и часто… Он утверждал, что у матери и ребенка до его рождения общая психика и сознание ребенка уже начинает формироваться под влиянием развитого сознания матери…
Кавээн уже сидел за рулем нашего спасательского «рафика», выкрашенного в яркие красно-синие цвета. Я запрыгнула в машину последней, дверь закрывала уже на ходу, выезжая из ворот управления на Камышинскую… До роддома ехать было километра полтора по центральным улицам с интенсивным движением. Кавээн включил сирену и направил «рафик» в самую гущу машин. С нашего пути все шарахались, уступая дорогу красно-синему автомобильному снаряду. Мы уже привыкли к скорости, с которой Кавээн возил нас на вызовы, и, едва попав в машину, привычным жестом пристегивали специально сделанные для этой цели ремни…
Тарасовские водители знали уже на собственном опыте, что со спасательским «рафиком» лучше не связываться… Задеть кого-то и оторвать, например, крыло у какой-нибудь машины – Кавээн мог запросто. И такие случаи уже бывали… Виноват в столкновении всегда был Кавээн, но сам он не расплачивался с теми, у кого слегка поуродовал машины. Платило в таких случаях управление МЧС, но платило, конечно, неохотно, и деньги получить с него можно было не раньше, чем через полгода…
До роддома мы долетели минуты за три… Зрелище было мрачное. Трехэтажное здание роддома представляло собой букву «П» с короткими ножками. Взрыв, видимо, произошел в средней части, на втором этаже. Что там случилось, отчего произошел взрыв, пока можно было только гадать. Но в самом центре здания зияла дыра во втором этаже, из которой вырывались языки огня и клубы дыма… Кругом стоял визг, крики женщин и медперсонала, пытающегося хоть как-то руководить роженицами.
Мы прибыли вторыми, после пожарных, которые уже влезли внутрь со своими шлангами и поливали все вокруг себя, нисколько не заботясь о том, что в палатах могут оставаться младенцы… Первая задача, которая перед нами стояла, – это эвакуация…
Я отчаянно крутила головой в надежде увидеть Сергея, но без всякого успеха.
Кавээн уже выяснил у пожарных, где был эпицентр взрыва, и сразу же понял, что у каждого будет много работы.
Взрывом отрезало от главного выхода палату младенцев. Существовал, конечно, запасной выход, с другой стороны, но он оказался заставлен хламом вроде разобранных пружинных кроватей, медицинского оборудования, которое еще не списали, но уже заменили новым, сломанных стульев, дожидающихся
