акаций, они были все в цвету.
– Дом, что надо, а вот с акациями он переборщил, – сказала дама в шляпе с огромными полями, – я этот запах терпеть не могу.
– А мне очень даже нравится, посмотрите на цветущие грозди, а запах. Да с ним будет сотрудничать любая парфюмерная фабрика, и он может обогатиться в будущем, – возразила высокая, стройная дама.
– В его дом не попасть, туда могут попасть только зайцы, кошка и мистер Латдэйк. Только эта четверка вхожа в его дом.
Приватная территория, а так хотелось бы туда заглянуть, – сказал рядом стоящий мужчина в тонкой безрукавке.
– Не знаю, насколько правда или вымысел, но якобы внутри его дом в дневные часы освещается от прозрачных стеклянных карандашей, карандаши ведь проходят как гвозди сквозь стену вовнутрь дома, – включился в разговор мужчина, держащий в руках саквояж, сделанный из самого дорогого зверя, живущего на этой планете.
Он был в дорогом костюме и туфлях от самой известной фирмы «Три Козы».
Значок с красующимися тремя козочками красовался на его туфлях.
– Зря про него говорили, что у него нездоровая зависимость от камня. Всем бы иметь нездоровую зависимость от камня, как у Ксокша, разве Вы не согласны со мной? – сказала полная, солидных лет дама, стоящая в толпе зевак.
– Он мог бы пропускать в свой дом, как в музей и зарабатывать деньги, – вымолвил мужчина с саквояжем.
– Не всё же можно продать за деньги, а тем более приватность. По Вашему виду видно, что Вы на многом можете сделать деньги, – возразила высокая стройная женщина средних лет.
– Продают даже свои королевства, вопрос лишь в цене и ещё местечке на красивом побережье, и вот уже уносит, словно ветром, туда тех, кто возглавляет королевство или других персон из королевств, а Вы о приватности дома. И не надо завидовать, дама. В нашем городке женщины так лихо обогащаются и всё благодаря нормам юридического права, – ответил ей мужчина с саквояжем.
– Я как погляжу на некоторых, так я и многих мужчин вижу довольно-таки богатыми и разодетыми, словно щеглы: ходят, ездят и носятся туда-сюда, – добавила дама в шляпе с широкими полями.
– Люди дела должны носиться всюду. Что они смогут делать, сидя на одном месте? – сказал мужчина с саквояжем.
– Тогда, когда же те, у кого есть дело, делают своё дело, если они так часто носятся повсюду? Это чистой воды бездельники. Не нужно морочить нам голову, – сказала высокая стройная женщина.
– Они носятся туда-сюда, чтобы делались всё те же дела, – ответил он.
– Да он сделал не дом, а обитель для хранения карандашей, и что тут умилительного. Карандашница она и есть карандашница, и всё тут. Узкоглазый, – сказал только что подошедший юнец.
– А имя у него, как у бродячего пса, никчемный пёсик – сопливый носик, – сказал приятель юнца.
Мужчина с рамой для картины подскочил к ним и ударил рамой одного, а потом и другого. Два наглых юнца, скорчившись, перекатывались по земле.
– Это
