ал невозможным, осуществится…
«Не упаду» – скажешь и упадёшь,
«Не ошибусь» – и ошибёшься.
И самое странное в этом мире –
«Это конец» – скажешь,
и всё равно будешь жить…
Самому любить лучше, чем быть любимым
Аристотель
Abusus optimi pessimus
Злоупотребление лучшим есть худшее злоупотребление
А. Шопенгауэр
СЕНТЯБРЬ
Москва. 11:45. Сентябрь, 02, Понедельник
Серая площадь.
Незнакомка отстукивала стальными каблуками по тусклому асфальту, оглушая тихий будничный полдень. Она быстро шла, а кто-то сказал бы: бежала. Случайный наблюдатель, идущий навстречу, оценив скорость её передвижения, подумал: торопится. Но она всегда так ходила. Стремительно, нервно, дёргано. Как будто давно набрала обороты, а белые длинные ноги её, вторя спицам колёс проезжающих мимо авто, только превращали эту беспокойную энергию в движение. Прохожий, оглянувшись, сравнил её с порывом летящего мимо холодного ветра, мчащегося по каким-то своим срочным, одному ему известным делам. Вот он стиснул незнакомца, окутав ледяным туманом, вот заставил замереть на секунду, вздрогнуть, задержать дыхание, а мгновенье спустя расслабиться, согреться; поток, обогнув его, уже устремился прочь за своей хозяйкой, хлестнув по щёке прохладой волос.
Вынырнув из тени, мужчина пошёл дальше. К строениям из стекла и стали, гордо поднимающимся из бетонного плато маленькой площади, к которой он приближался неспешным шагом. Он шел размеренно, спокойно, как будто медленно плавя напирающее на него пространство. Оно таяло перед ним, тягучее, сливочно-жёлтое, осенне-пряное, открывая виду две зеркальные серые узкие башни, устремившиеся своими сводами в кобальтовое небо. Его офис располагался в Южной башне, на последнем из тридцати трёх этажей. Башни: Южная и Северная, будто сёстры, навсегда сцеплённые генами, соединялись между собой стеклянной галерей, скрывая в себе переход из одной в другую.
«Я ведь был когда-то другим, – вдруг подумал человек. – А теперь, запертый в своей башне, стал, как и она,лишь отражением себя». Он настоящий надежно скрылся за цинично обманчивой серебряной поталью. Незнакомец покидал сегодня Город на несколько дней. Он не думал, что будет скучать по этой Серой ветреной площади, по этим стеклянным близнецам-призракам, по своему отражению в них: застывшему, шлифованному, блестящему.
Он усмехнулся своим мыслям. Ему было скучно.
Москва. 18:04. Сентябрь, 09, Понедельник
Северная башня.
Она стояла перед панорамным окном своего кабинета в Северной башне на новом месте работы и обозревала открывшееся пространство. Она трудилась здесь вторую неделю и теперь еще больше боялась высоты. Каждый раз, подходя к этой стеклянной прозрачной стене, не ближе, чем на расстояние вытянутой руки, она внутренне содрогалась.
Её удивило, что ей предложили занять такую большую комнату, несмотря на то, что она была лишь Заместителем. Главный заверила, что чувствует себя здесь неуютно, привыкла к своему старому кабинету и с удовольствием предоставит в её распоряжение эту одиночную оранжерею.
Она стояла и думала, что ей повезло. Что, несмотря на страх высоты, она чувствует себя здесь спокойно и умиротворенно.
Рабочий день подошёл к концу.Осеннее солнце уже прощалось с ней и с этим днём, играя последними, уже совсем не яркими бликами по зеркальной глади окон Южной башни. Расстояние между высотками было не больше десяти метров, и она радовалась, что тот, или та, а может быть и те, чей кабинет был братом-близнецом её офиса в здании напротив, уже вторую неделю не давали о себе знать, и она не видела в их окне ни лиц, ни фигур, ни силуэтов. Она не то чтобы не любила людей, скорее побаивалась и не понимала.
Незнакомка вздрогнула, когда в дверь кабинета постучались, вырвав её из облака задумчивости.
Обернувшись, она увидела в открытом проёме молодого человека, лет восемнадцати, в серо-чёрном комбинезоне с логотипом компании, в которой она работала. Высокого и спортивного, с вихрем вьющихся каштановых волос. Он улыбнулся и спросил:
– Вы – Зам?
– Да. – Получилось строже, чем она рассчитывала, но парень, похоже, не обратил внимания на её тон и продолжал всё с той же улыбкой:
– Я привез документы. – Он кивнул на пачку листов подмышкой. – Главный уже ушла, кабинет
