умру, тоже прав. Я не подозреваю тебя. Потому и решил поговорить.
Женя горько вздохнул, опустил голову. Взяв графин, глотнул с горла. Скривился от неприятного вкуса водки.
– Я просто поверить не могу, что ты заводишь со мной такие разговоры, Витя.
– Женя, – глянул я на него серьезно. – Я сам поверить не могу, что говорю об этом. Но факт остается фактом. Кто-то сливает ему инфу.
– Говорю же! Он врал! Наплел тебе в три короба!
– Нет, – покачал я головой. – Он каким-то образом хорошо меня узнал. Я уверен, что Американец не врет.
– Почему ты так думаешь, Витя?
Я поднялся.
– Почему ты так уверен? – Повторил Женя, глядя на меня снизу вверх.
– Я не могу изменить мир. Не могу поправить то, что твориться в стране. Но могу сделать лучше мир вокруг себя. Сделать его безопасным для тех, кто мне дорог.
– Я помню эти твои слова, – проговорил понуро Женя.
– А ведь я мало кому говорю об этом. Мало с кем обнажаю душу.
– И это знаю.
– Нойзман тоже знает. Все знает. Он ударил по мне моими же словами, Женя. Этими самыми словами. И, признаюсь, поразил. Говорю же, он знал, на что давить.
Женя сглотнул.
– Ты же не веришь этой падле, Витя? Не веришь, что кто-то из наших стучит ему на тебя?
– Я стараюсь не верить. Но факты говорят об обратном.
Женя тяжело засопел.
– Но будь уверен, кто бы это ни был, я выведу его на чистую воду. Все. Этот разговор был только между нами. Не говори об этом Степанычу и Фиме.
– У нас никогда не было таких секретов друг от друга, – покачал Женя головой.
– Знаю. Прошу, не говори. Пока что. Я во всем разберусь.
Женя поджал губы и опустил взгляд. Покивал.
– Я точно тебе говорю – это не кто-то из наших. Вот увидишь, Витя. Может… Может, какая-то прослушка? Жучки, шпионы?
– Я надеюсь. Пусть лучше прослушка, чем предательство. Ладно. Я пойду принесу тебе какой-нибудь закуси. Подожди здесь.
Когда я вернулся в зал, гости набрались еще сильнее. Они стали вялыми и краснощекими от водки. Музыка тоже изменилась. Заиграл спокойный медляк, и жены потащили мужей: кто еще мог держаться на ногах, танцевать.
Взяв со стола поднос с бутербродами со шпротами, я огляделся и вышел к Жене. Корзуна на ступеньках уже не было. Не было тут и графина водки. Оставив поднос у входа, я вернулся в зал.
Подойдя к своему месту, увидел, что Марины все еще нет. На танцплощадке девушки я тоже не заметил. Присев, подождал пять минут. Ни есть, ни пить мне не хотелось, да и переедать было нельзя. Марины все еще не было, и тогда я просто пошел ее искать.
В главном банкетном зале я ее не нашел. Кулым тоже не знал, куда Марина делать. Не нашел я девушки и у туалетов. Когда побрел по небольшому коридору, соединявшему большой зал и хозяйственные кабинеты, услышал негромкие голоса. Уменьшил шаг.
– Я не понимаю,
