временем закончилась весна, началось лето, жаркая ягодная пора. Андрей, как всегда, обходил лес, заодно запасаясь к зиме малиной, земляникой и душистыми травами для чая.
Время перевалило за полдень.
– Пора устроить привал. – Решил егерь. Уселся на поваленное старое бревно. Достал из рюкзака бутерброд, термос, приготовился есть. Почувствовал на себе пристальный взгляд. Чуть повернув голову, увидел сбоку недалеко знакомый уже серый силуэт.
– Ну вот. А мясо-то я сегодня не взял.
Медленно на вытянутой руке протянул надкусанный бутерброд:
– Держи тогда хлеб с колбасой. Голодный, небось? Зверюга.
Пёс, напряжённо застыв, осторожно втягивал воздух носом, чуть слышно предупреждающе рыча.
– Не бойся. Не трону. И ты смотри, не хулигань. У меня, вон, ружьё. – Спокойным голосом говорил Андрей, не отводя взгляд от настороженно-внимательных собачьих глаз. Аккуратно, без замаха бросил угощение псу под ноги. Тот отскочил назад и стал жадно принюхиваться.
– Голод не тётка, – дружелюбно продолжил Андрей, – Бери что есть, завтра мясо принесу.
Кобель быстро схватил еду и молниеносно скрылся из виду.
– Мощный собакен, – Задумчиво произнёс Андрей, – Точно, грифон.
Теперь, отправляясь в лес, Андрей не забывал положить в рюкзак мясное угощение. Хоть и не каждый день, но всё же пёс выходил к нему навстречу. Не убегал, но и приближаться к себе не разрешал, обозначая позволенное расстояние предупреждающим рыком. Подобрав угощение, сразу скрывался.
– Ничего. Подружимся. У меня тоже характер не сахарный.
Дни, между тем, шли своим чередом. Так прошло лето, осень. Началась морозная снежная зима. Пёс набрал веса, выправился, став ещё мощнее. Шерсть к холодам загустела, залоснилась серебряным блеском, так, что в неё хотелось зарыться руками. Вот только за угощением он показывался всё реже и реже, и Андрей уже не надеялся приручить гордого дикаря.
Лес засыпало снегом. Егерь раскладывал зерно по кормушкам, когда за спиной послышались приближающиеся быстрые шаги и шумное, с присвистыванием, дыхание. Повернулся и оказался нос к носу с громадным кабаном-секачём.
Не дав человеку опомниться, кабан зло заревел, резко махнул пастью с острыми клыками. Как в масло, клык легко вошёл Андрею в ногу выше колена. Бедро будто обожгло огнём, из рваной раны хлынула кровь. Нога онемела, Андрей перестал её чувствовать и неловко стал заваливаться набок. Кабан повторил замах, целясь своей жертве в живот. Инстинктивно прикрывшись руками, егерь почувствовал, как клык пропарывает левую ладонь, втыкается под рёбра. Упал на спину, глядя на нависшую над ним слюнявую пасть.
“Нелепость какая. – Пронеслось в голове, – Вот и останусь тут валяться. И до ружья не дотянуться.”
Вдруг с грозным рычанием в кабанью тушу резко влетел серый силуэт. Вцепился в бочину зубами, яростно стал рвать. Секач заверещал зло, мощно встряхнулся,
