к темноте и неприятное чувство тошноты не покидало меня всю дорогу.
Наконец, машина остановилась и мне помогли из нее выйти. Сняли повязку. Я стоял на каменной площади, окруженной высокими стенами. Против меня высилась церковь, хозяйственные постройки, несколько отдельных домиков и дом типа общежития. Все понятно. Монастырь. Только зачем мне закрывали глаза? Неизвестных монастырей в Испании уже не было.
Откуда-то со стороны ко мне подошел монах в темно-коричневой рясе с капюшоном, надвинутом на глаза и подпоясанном веревкой. Из-под рясы виднелась босая нога в простом сандалии. Никак капуцин. Капюшонщик. Их название от итальянского слова cappuccini – капюшоны. Результат раскола францисканского ордена. Собственно говоря, францисканцы уже давно разделились по имущественному принципу. Так называемые конвентуалы живут на установленные папой доходы, а другие – обсерванты – следуют изначальному францисканскому идеалу абсолютной бедности и живут за счет случайных пожертвований. Их церкви почти лишены убранства. В общежитии братья ведут самую суровую жизнь, а братья-миряне должны собирать милостыню.
– Сеньор, прошу пожаловать за мной, – монах повернулся и пошел к небольшому домику слева от храма.
В одной из комнат домика за письменным столом сидел мужчина в монашеской рясе с надвинутым на глаза капюшоном.
– Здравствуйте, сеньор Казанова, – на испанском языке произнес монах. Голос его мне был знаком и в то же время незнаком. Могу спорить на что угодно, но это был Мюллер. Только он мог устроить убежище под самым носом у сыщиков.
Как правило, ищут в самых укромных местах, оставляя напоследок то, что лежит на поверхности. Чтобы что-то спрятать, лучше ничего не прятать. По закону Мерфи, все поиски начинаются с самого неподходящего места, и находится всегда не то, что ищется.
Другие начинают искать методом последовательного осмотра всех мест. Поэтому, когда они доходят до самого последнего места, где спрятана искомая вещь или прячется искомый человек, то человек то ли умирает ненайденным, то ли надобность в поиске пропадает.
– Мы пригласили вас как известного психоаналитика для оказания помощи нашим братьям, которым кроме общения с Богом нужно и простое человеческое общение. Вы согласны пожить у нас какое-то время, пока надобность в вас не отпадет? – сказал монах.
Вообще-то встреча после столь долгой разлуки оказалась не совсем дружеской. Так коллеги не встречаются. Как будто мы не знаем, кто мы такие и на расстоянии стараемся выяснить, кто есть кто.
– Да, сеньор, – сказал я, совершенно не зная, как обращаться к Мюллеру, – психоаналитик – это тот же врач, только лечит без медикаментов, равно как и священнослужитель, и всегда готов прийти на помощь страждущему.
– Только, сеньор Казанова, – предупредил меня Мюллер, – вы будете жить, как и все наши братья. Никаких связей с внешним миром у вас не будет. Пациент у вас будет один. Никакой платы за его лечение мы не обещаем.
– А что, у меня есть какой-то другой выбор,
