свитер, но на его мускулистой фигуре он выглядел совершенно по-другому. – Ты не побрился.
– Забыл. – Ему стыдно было признаваться, что он побоялся пробовать. – Дождь кончился.
– Знаю. Ближе к вечеру, наверное, и солнце выглянет. – Она поставила тарелку на стол и заставила себя не дергаться, когда он склонился к ней почти вплотную и понюхал тосты.
– Ты правда сама их приготовила?
– Завтраки мне удаются лучше всего. – Либби вздохнула с облегчением, когда Кэл занял место напротив.
– Смотри, а то еще привыкну.
– К чему? К еде?
Он откусил первый кусочек и зажмурился от удовольствия.
– К такой замечательной еде.
Ел он с жадностью, и совсем скоро тарелка опустела.
– Интересно, что ты ешь обычно?
– В основном полуфабрикаты. – Кэл начитался вчера газет и запомнил нужное слово. Хорошо, что у них есть хотя бы зачатки цивилизации.
– Я и сама почти всегда разогреваю готовое. И только когда приезжаю сюда, на меня нападает охота готовить, рубить дрова, выращивать зелень. В общем, жить так, как мы жили, когда я была маленькая. – Как ни странно, Либби поняла, что ей приятно общество Кэла – хотя она приехала сюда в поисках одиночества. Сегодня утром он уже не казался ей таким опасным, как вчера. Свитер и джинсы ему, безусловно, очень идут. Либби почти убедила себя, что вчерашняя сцена у камина ей приснилась.
– Чем ты занимаешься, когда не попадаешь в аварии?
– Летаю. – Кэл предвидел ее вопрос и заранее обдумал ответ. Он решил, что лучше всего придерживаться правды – насколько возможно.
– Значит, ты все-таки военный.
– Уже нет. – Он взял кофе и плавно сменил тему. – Либби, ты спасла мне жизнь, и мне хочется как-то отблагодарить тебя. Что для тебя сделать?
– Для тяжелого физического труда ты еще очень слаб.
– Если я проваляюсь в постели еще хотя бы день, то сойду с ума.
Она долго смотрела ему в глаза, стараясь не отвлекаться на красиво очерченный мужественный рот. И все же трудно забыть вчерашний поцелуй…
– Цвет лица у тебя нормальный. Голова не кружится?
– Нет.
– Тогда помоги мыть посуду.
– Идет. – Кэл впервые как следует разглядел кухню. Как и ванная, она повергла его в недоумение и одновременно заворожила. Одна стена сложена из камня – в ней небольшой очаг. На полке над очагом медная ваза с сушеными цветами и травами. Из широкого окна над мойкой открывается красивый вид на горы и сосны. Небо серое, но безоблачное и пустое – никаких пробок. Холодильник и плиту он опознал по виду; они оказались ослепительно-белыми. Пол из широких деревянных досок блестел от лака. Доски приятно холодили босые ступни.
– Ты что-то ищешь?
Едва заметно вздрогнув, он повернулся к ней:
– Что?
– Ты
