серебро. «Чистота…» Это слово ассоциировалось у нее прежде всего с Трухартом.
Но сегодня он лишился части своей чистоты, которую никогда не сможет вернуть. И будет незаслуженно страдать из-за этого.
«И никакая я не мамочка», – сердито подумала Ева, обернувшись к Рорку в темноте. Он тут же придвинулся к ней, скользнув руками по ее груди.
– Раз уж тебе некуда девать энергию…
– О чем ты? Я сплю.
– Как бы не так! Твои мысли скачут так громко, что могут разбудить мертвого. Почему бы мне не протянуть тебе руку помощи?
Рорк привлек ее к себе, и Ева усмехнулась:
– Чтобы дать выход моей энергии, тебе придется протянуть не только руку…
На расстоянии тридцати шести кварталов от дома Рорка Трой Трухарт тоже лежал в темноте, глядя в потолок. Никто не делил с ним постель и не мог его отвлечь и утешить. Лицо убитого им человека неотступно преследовало его.
Конечно, ему следовало принять разрешенный полицейским департаментом транквилизатор, но Трухарт боялся заснуть и снова увидеть это лицо во сне.
Брызги крови на стенах темного коридора… Даже сейчас, в своей аккуратной квартире, Трухарт ощущал запах крови. Он слышал полные ужаса и боли женские вопли, голос Луи Когберна, похожий на рев обезумевшего зверя, и его сердце начинало бешено колотиться.
Почему он не вызвал подкрепление? Ему надо было это сделать, как только он услышал женские крики о помощи. Но вместо этого он ринулся в дом, думая только о том, чтобы защитить женщину.
Мчась вверх по лестнице, он кричал, чтобы кто-нибудь позвонил по номеру девять-один-один. Но никто этого не сделал, иначе копы прибыли бы гораздо раньше лейтенанта Даллас. Как могли люди за запертыми дверьми ничего не делать, когда их соседка звала на помощь? Это было выше его понимания.
При виде мужчины в коридоре, которому помощь уже не требовалась, Трухарт ощутил спазм в животе и шум крови в голове. Это был страх. Да, он очень испугался. Но долг велел ему войти в открытую дверь, откуда доносились крики.
А что потом?
«Полиция! Немедленно бросьте оружие!» – крикнул он. Парализатор был у него в руке. Он вытащил его, когда поднимался по лестнице. Мужчина – Луи Когберн – повернулся к нему с окровавленной битой в руке. Маленькие глазки были почти незаметны на худощавой физиономии, красной от гнева и чужой крови.
Более темная, свежая кровь текла у него из носа. Имеет ли это значение?..
Безумец в шортах двигался быстро, как молния. Бита опустилась Трухарту на плечо, и он едва не выронил парализатор. Потом Луи Когберн повернулся к плачущей беспомощной женщине и снова взмахнул битой, чтобы нанести смертельный удар. И тогда он выстрелил.
Когберн вздрогнул, его красные от злобы глаза расширились, тело задергалось, как марионетка на веревочке. Он замертво рухнул в коридор лицом вверх, глядя в потолок своими жуткими красными глазами.
«Сегодня я убил человека…»
Трухарт зарылся лицом в подушку, пытаясь
