фраза претендует на юмор.
– Еще бы! Ну и запашок, – пробормотала она, подойдя ближе. Даже ветер не мог рассеять зловоние.
– Это меня и насторожило. От таких людей всегда воняет потом, грязной одеждой, мусором и кое-чем похуже, но у этого трупа другой запах.
Ева шагнула ближе. Сквозь миазмы мочи и грязного тела она ощущала сладковатый тошнотворный запах смерти с явным металлическим привкусом крови. Но ничего особенного, на ее взгляд, в этом запахе не было.
– Кто-то пырнул его ножом? – спросила Ева. С трудом удержавшись от тоскливого вздоха, она открыла чемоданчик. – За каким чертом? У этих бедолаг нечего красть.
Впервые губы Бауэрс скривились в усмешке, но взгляд оставался холодным и неприветливым.
– Тем не менее кто-то что-то у него украл.
Довольная собой, она отступила назад, искренне надеясь, что крутого лейтенанта потрясет зрелище за потрепанным одеялом.
– Вы вызвали патологоанатома? – спросила Ева, обработав руки и ботинки обеззараживающим составом.
– Я решила предоставить это отделу убийств, – чопорно отозвалась Бауэрс. В ее глазах все еще поблескивали искорки злости.
– В конце концов, мертв он или нет? – Ева с отвращением отодвинула одеяло и, наклонившись, вошла в лачугу.
Зрелище смерти всегда вызывало у нее потрясение, хотя и не такое сильное, на какое рассчитывала Бауэрс. Еву всегда потрясало то, что одно человеческое существо способно было сотворить с другим. Кроме того, она всякий раз ощущала самую обыкновенную жалость к жертвам – чувство, которое стоящая рядом с ней женщина вряд ли когда испытывала и потому не могла понять.
– Бедняга, – тихо произнесла Ева и присела на корточки для визуального осмотра.
Бауэрс оказалась права в одном – представить себе кого-либо мертвее Снукса было невозможно. Тело было похоже на мешок с костями, волосы были всклокочены, глаза и рот широко открыты, причем во рту оставалось не более половины зубов. Такие люди, как Снукс, редко прибегали к помощи стоматологов, впрочем, как и других врачей.
Тусклые светло-карие глаза уже покрылись пленкой. Мертвец казался глубоким стариком, и, даже если бы его жизнь не оборвало убийство, ему вряд ли удалось бы протянуть еще несколько лет, которые могли бы обеспечить достойное питание и врачебный уход.
Ева заметила, что его ботинки, хотя и покрытые трещинами и царапинами, не слишком износились. Одеяло, лежащее сбоку, тоже было не старым. В этой импровизированной комнате имелись даже кое-какие безделушки – голова куклы с широко открытыми глазами, фонарик в форме лягушки, треснутая чашка с вырезанными из бумаги цветами в ней. Стены были обклеены бумажными фигурками – деревьями, собаками, ангелами, такие же цветы и звезды, как те, что украшали снаружи стены этого убогого жилища.
Ева не нашла никаких признаков борьбы, свежих ушибов или поверхностных ран на теле. Однако в груди несчастного зияла дыра размером с кулак. Тот, кто прикончил старика, действовал с аккуратностью
