И вот краткий период этого красного террора обнаружил, что в самой России нет другой силы, кроме силы рабочих и беднейших крестьян и их партии, партии большевиков, что нет той группы, что нет той партии и нет того класса, которые могли бы взять власть в России, кроме них. Красный террор победил, показав эту силу. Это было тем условием, при наличии которого можно было влить надежду и уверенность победы в сердца тех, которые среди нас самих, может быть, сомневались в успехе борьбы нашей, и доказать загранице, что силы наши неисчерпаемы.
И вот теперь, в настоящее время, положение совершенно ясно и определенно. Россия желает и имеет силы быть Советской Россией, Россией рабочих и крестьян. Наши внутренние враги, бывшее офицерство, буржуазия и чиновничество царское, разбиты, распылены. Теперь этой массы, сплоченной, контрреволюционной, нет, мы их распылили, разбросали; часть из них убежала по ту сторону фронта, часть из них уничтожена и часть, потеряв всякую надежду на скорую победу, покорилась экономической нужде и пошла навстречу Советской власти. Прошла полоса последних надежд наших внутренних контрреволюционеров на внутреннем нашем фронте, полоса их попыток поднять крестьянские восстания. Подавление попыток этих заканчивает период надежд врагов наших победить Советскую Россию на внутреннем фронте. Вместе с тем для чрезвычайных комиссий заканчивается период разрастания. Фронт неимоверно для них сократился. Поэтому-то сама Всероссийская Чрезвычайная комиссия вошла с представлением в Президиум Центрального Исполнительного Комитета, и уездные чрезвычайные комиссии в общем были распущены.
Теперь нет нужды расправляться с массовыми сплочениями, с группами; теперь система борьбы и у наших врагов изменилась, теперь они стараются пролезть в наши советские учреждения, чтобы, находясь в наших рядах, саботировать работу, чтобы дождаться того момента, когда внешние наши враги сломят нас, и тогда, овладев органами и аппаратами власти, использовать их против нас. Кроме саботажа они подыскивают отдельных лиц, отправляя их как бойцов к нашим противникам, и посылают им необходимые сведения, для того чтобы предать нашу армию и выдать наши военные тайны. Эта борьба, если хотите, уже единичная, эта борьба более тонкая, и тут надо разыскивать, тут нельзя в одно место бить. Мы знаем, что почти во всех наших учреждениях имеются наши враги, но мы не можем разбить наши учреждения, мы должны найти нити и поймать их. И в этом смысле метод борьбы должен быть сейчас совершенно иной.
Раньше мы не имели возможности судить так же, как и на войне и на фронте, это не суд, а борьба-война, поэтому Чрезвычайной комиссии и были предоставлены полномочия расправы, полномочия войны. Теперь, когда нам нужно выискивать отдельные личности, то их нужно судить, ибо уже нет тех контрреволюционных внутри страны сил, с которыми бы, как с массовым, повторяю, сплочением, нам приходилось бы бороться. Поэтому
