косарей… Ой, к черту, он обещал Кэтрин, что не умрет, а для этого нужны таблетки. Том кидает банку в сумку и выходит из квартиры.
Наверное, он немного не так должен себя чувствовать. Рыдать, рвать волосы на заднице, запивать горе или закуривать его чем повеселее, но ничего из этого не хочется. Наоборот: в душе поселилась странная надежда на эти маленькие таблетки. Может, она глупая и бессмысленная, но Кэтрин ведь сказала, что они будут бороться. А это совсем разные вещи – страдать и бороться. В одном случае ты тратишь время на то, чтобы жалеть себя, а во втором ты вроде как сильный и бесстрашный. Как Гэри и завод. Только у Тома – рак. И тут, конечно, на китайцев все не повесишь.
– Привет, малышка, – машинально здоровается он с «Индиго», прыгая за руль. Та чутко отвечает на поворот ключа в зажигании, урчит, готовая кататься по привычным дорогам Нью-Йорка.
В цветочном взгляд быстро пробегает по уже собранным букетам, но ему ничего не нравится: Кэтрин такое не подходит. Том напрягает память, пытаясь вспомнить, что каждый из них может значить в Корее, но глаза уже сами цепляются за тюльпаны, большой охапкой стоящие в пластиковом ведерке.
У них точно было какое-то хорошее значение, вспоминает Том: среди сотни странных названий он увидел слово «тюльпаны» и еще подумал, мол, наконец знакомое название. А что-то типа «гидрангея» вообще звучало как болезнь. Интересно, Кэтрин сама-то в курсе языка цветов своей культуры?
– Добрый день, – громко произносит он, и из соседней двери появляется высокая женщина. – Мне нужен букет тюльпанов.
Что же там было? Что-то о любви, это точно.
Женщина спокойно задает пару вопросов, отсчитывает тридцать штук, перемежает с другими зелеными побегами и ловко оборачивает их в светло-коричневую бумагу, перехватывая лентой.
Том все это время копается в телефоне, пытаясь вспомнить, что там было в языке цветов. Вот та статья: тюльпаны. Непреодолимая любовь. Он улыбается сам себе: очень похоже на них, особенно если учесть, что все с первой их встречи было против этого свидания.
Когда Том с цветами, спрятанными в багажнике, тормозит у дома, где живет Кэтрин, часы показывают без десяти восемь. В голову пролезает ужасная мысль: а вдруг она не выйдет? Согласилась, чтобы он отстал, да и все. А он, как дебил, с тюльпанами приехал.
Нет, она не могла. Кэтрин не производит впечатление девушки, которая не выполняет обещания. И, кстати, сидеть в машине – это неприлично. Том выбирается на улицу, поправляет уже помявшиеся новые брюки и пальцами проверяет, не съехал ли галстук.
Минуты тянутся так долго, что он не выдерживает стоять на месте и начинает отмерять тротуар шагами. Если Кэтрин опоздает, он вполне может сойти с ума. И зачем только рано приехал? Плитка под ногами намекает, что нижняя часть улицы, которая начинается сразу за Уильямсбергским мостом, раза в полтора дороже верхней – та больше похожа на Йонкерс, чем на Нью-Йорк.
– Том?
Он
