ельного капитала, заимодавец, которому покойный за тринадцать шиллингов шесть пенсов заложил права на изобретение, – учредил закрытое акционерное общество «Тише-едешь-дальше-будешь» и пустил патент в дело.
Идея заключалась в следующем.
Локомотив нового типа. Колеса вращаются под действием электричества, которое генерирует динамо-машина, которая в свою очередь работает от вращения колес. Очевидно, что такая машина получает чрезвычайно мощную и устойчивую движущую силу, стоит лишь придать ей начальную скорость, каковую была призвана обеспечить встроенная пневматическая система.
Исаак Мелуиш развил этот замысел: он взял за основу метрополитен и идею динамо-машины и напечатал объявления о выпуске акций, куда искусно вплел уйму влиятельных персон, так что они стали лицами его рекламной кампании. Затем началась продажа акций, и вся затея обрела зримые черты практически осуществимого предприятия.
«Столичной и Окружной железной дороге»[1] задумка Мелуиша сулила второе рождение. На смену оксидам мышьяка и сернистому газу, которые подтачивали здоровье лондонцев, предстояло прийти воздуху, насыщенному озоном. У больных отныне не будет нужды отправляться на взморье – регулярные поездки в метро теперь могут дать не меньший целительный эффект.
Тоннели будут освещены и украшены.
Более того, акции компаний, связанных с новым предприятием, взлетят до небес и останутся там, подобно Илие-пророку[2].
Августейшие особы приобрели акции и даже частично их оплатили.
Проведение новой идеи в жизнь было решено отметить национальным праздником. Планировалось, что первый поезд – с почетными пассажирами – совершит поездку по Внутреннему кольцу. Единственный владелец и ведущий актер театра «Лицеум»[3] должен был исполнить разом все роли, которые играл прежде, притом взимать со зрителей плату не предполагалось. В Хрустальном дворце[4] шли приготовления к банкету для сливок британского общества, а в Альберт-холле[5] – к благодарственному молебну для широких слоев населения.
Приближалось 19 июля 1999 года.
Во всех сердцах царили легкость и беспечность.
И вот наступило 19 июля 1999 года.
Главный зал Хрустального дворца ослеплял огнями иллюминации и поражал пышностью убранства. Все самые одаренные, красноречивые, успешные и преуспевающие заняли места за банкетным столом. На галереях теснились несметные толпы посредственностей, выложивших по полгинеи за привилегию поглазеть, как едят великие мира сего. В числе приглашенных на торжественную трапезу было девятнадцать епископов в вечернем облачении, четыре принца со своими переводчиками, двенадцать герцогов, одна эмансипированная дама, президент Королевской академии, четырнадцать именитых профессоров, один настоящий ученый того же звания, семьдесят тщательно отобранных настоятелей, президент Материалистического религиозного общества, популярный комик, тысяча шестьсот четыре известных негоцианта, торговавших оптом и в розницу тканями, шляпами, бакалеей и чаем, член парламента (из среды рабочих-реформистов), почетные директора едва ли не всей вселенной, двести три биржевых маклера, один граф (восседавший на видном месте), который однажды сказал нечто необычайно умное, девять графов с Пикадилли, сказать что-либо умное не способных, тринадцать графов-спортсменов, семнадцать графов-торговцев, сто тринадцать банкиров, один фальшивомонетчик, один врач, дюжина театральных администраторов, Бладсол – величайший романист, один инженер-электрик (из Парижа), без счету директоров электрических компаний, их дети и внуки, кузены и кузины, племянники и дяди, родители и друзья, несколько светил юриспруденции, два рекламных подрядчика, сорок один производитель патентованных лекарственных средств, «лорды, члены парламента, спирит, прорицатель, заграничные музыканты, офицеры, капитаны, гвардейцы и прочие».
Один из великих держал речь. До публики на галереях доносилось лишь «бу-бу-бу-бу-бу». Сидевшие за столом слышали: «…мало знаем… жжж… инициатива… смелые действия человечества (громкие аплодисменты)… согласитесь со мной в том, что (тсс!) взбираясь на недоступные вершины… нет, более того. Пробиваться сквозь них, покорять их (бурные овации)… бу-бу-бу… (бурная и продолжительная овация)… жжж… (неистовые овации. Тсс!)… отвага – но разумная отвага, смелость, но… жжж… жжж…»
Примерно в таком духе великий человек продолжал разглагольствовать, когда сэру Исааку Мелуишу подали телеграмму. Он взглянул на нее, сделался бледно-лилового цвета и рухнул под стол.
Там мы его и оставим.
А произошло вот что.
Почетные пассажиры собрались возле поезда. Среди них были августейшая особа с телохранителем, премьер-министр, два епископа, несколько популярных актрис, четыре генерала
Уэллс переносит на столетие вперед ряд реалий и обстоятельств строительства лондонского метрополитена (старейшего в мире). В частности,
Уэллс переносит в будущее вполне реальную персону своей эпохи – знаменитого британского актера-трагика Генри Ирвинга (наст. имя и фамилия – Джон Генри Бродрибб, 1838–1905), который прославился как исполнитель главных ролей в пьесах Уильяма Шекспира: Гамлета, Макбета, Отелло, Ричарда III и др. В 1878–1898 гг. Ирвинг возглавлял театр
