что в жилах тех, кто проиграл у Каделы, текла не кровь, а собачья моча, и ведь не поспоришь.
– Раз нет приказов, – будничным тоном объявил Рейнхард, – думаем своей головой и решаем. Поднимайте людей.
5
Будь капитан Хейл один, он бы не выдержал, разразился б от охватившей его злости последними ругательствами, может, и кулаками бы потрясал, и Создателя хулил. Но когда на тебя смотрят под сотню парней, которых надо куда-то вести, поневоле зажмешь себя в тиски. Пусть до поры до времени думают, что все идет, как надо.
Стивен покосился туда, где парой минут назад реял полковой штандарт, и коротко рявкнул:
– Спускаемся и строимся прямо у подножья, не дальше. Выполнять!
Хмурые десятники без лишних вопросов кинулись к своим десяткам, лишь Варден на правах помощника задержался, но ничего не спросил. Стоял, холера такая, и ждал, словно от командира сейчас что-то зависело. Ну и дождался.
– Проследи, – ледяным тоном велел Хейл, – чтобы дальше подножья не разбежались.
Варден понял, что лучше убраться, и убрался, а, может, не понял и честно помчался выполнять приказ. Непонятный, тошный, но другого-то нет. Ну всё, зашевелились…
Суета, толкотня, резкие выкрики. «Быстрее, быстрее!..» Рота с топотом и звоном шустро сползает вниз по склону, держать ряды нет и в мыслях. Ладно хоть не бегом, а то вовсе бы в рыночную толпу превратились. Под ногу суется непонятно откуда взявшийся на холме корявый сук с бурыми увядшими листьями. Очень хочется пнуть, но пинающий сучья, камни, мешки офицер – дурной знак для подчиненных. Если нет сил ходить бодрячком, держи морду каменной, но не бесись. Не бесись, кому сказано!
Стивен спускался, глядя прямо перед собой и печатая шаг, будто на торжественном проходе. Те, кто оглядывался, его видели, а оглядывались многие. Командир отходит последним, с обнаженным клинком. Кто и когда это придумал, Хейл не представлял, но шпагу вытащил – тяжелый длинный клинок с надежно прикрывающим руку корзинчатым эфесом в простом «надорском» стиле, даже без простеньких украшений, допускавшихся ноймарами. Строгая красотка прошла с хозяином все три северные кампании, чудом не пропала при последнем ранении и теперь словно бы напоминала: «бывало и хуже». Ну да, бывало, именно поэтому сегодня так быть не должно.
Вот и подножье. Добрались быстро, но это было самым легким, дальше пришлось вместе с Варденом и десятниками орать, останавливая особо разогнавшихся. Остановили, перевели дух, вновь построились. Капитан трижды прошелся вдоль строя, теньент проверил задние шеренги. Вроде бы все на месте, вроде бы молодцы…
То, что отступать тоже надо уметь, Хейл понял в свой первый северный год, а теперь и сам научился, и людей своих научил, при взгляде на соседей это стало очевидным. Слева и справа с холма скатывались остальные роты полка. Порядка там было заметно меньше, а начальственного ора соответственно больше. Дальше – та же картина, вся пехота
