не приходится.
– Всю ночь сидеть собрался?
– Надо же что-то делать, пока тезка не объявится.
– Ты всегда не любил… спать, пока разъезды не вернутся…
– Угу. Если мешаю, можешь меня прогнать, буду творить у Манрика.
– Твори здесь… Я потом у тебя сдеру… Начал отцу писать, расхвастался, как все отлично придумал, а тут такое… Теперь уже и не я, и не отлично…
Открыть чернильницу просто, а ты попробуй, выдави из себя хоть какие-то слова, но придется. Все должно быть как обычно: одного слегка помяли, другой скрипит пером и злится… Добытое у Манрика кресло высокое; написанное с него, конечно, не прочитать, далековато, но вот то, что ты не пишешь, а малюешь кошек, разглядеть можно запросто. Значит, будешь писать. Рапорт. Его величеству. О том, что на брегах Каделы случилось нечто судьбоносное…
– Хончо… Не отвлекаю?
– Уже отвлек.
– Дени, мой адъютант, Манчу выкупить хочет… Парень славный, жаль, лошадей пока не чувствует… Но под мою ответственность.
– Ну, если под твою… Поспать не хочешь?
– Я тебе надоел?
– Лучше ты, чем рапорты эти…
– Сам виноват. Кракл такие рапорты… творил.
– Сам виноват, сам и напишу, благо из-за твоих фортелей даже выпить толком не с кем.
– У тебя тезка есть.
– С ним надоело, и вообще он в поиске.
– Тогда жди… Зато потом поводов будет… Я у тебя, между прочим, невесту увел.
– Которую?
– Вызвать тебя, что ли, когда плечо пройдет?
– Скажи лучше, от кого ты меня спас?
– От Раймонды… молодой баронессы Карлион.
– Жаль, я так надеялся на ее высочество!
– Нет, я тебя точно вызову…
– Да я-то не против, хотя вообще-то оскорбленная сторона я.
– А я вызову тебя за… пренебрежение! Ты в самом деле редкий дурак.
– Слушай, мне никакой Раймонды не сватали, только алатскую… как же их называют-то?
– Убедил, не стану я тебя вызывать. Спать охота…
– Ну, так спи.
– А ты пиши.
Сколько раз подряд можно написать слово «лошадь»? Старательно, как на уроке чистописания? «Лошадь. Лошадь. Лошадь…» Почему в голову пришло именно это слово? Потому что Колиньяр просит Манчу? Потому что Фульгат погиб прежде хозяина? Потому что сегодня гибли не только люди, но и кони, потому что кони – это дорога, и жизнь – это дорога, но что тогда смерть? Тупик? Обрыв? Открытые ворота, которые захлопнутся за спиной? Нет, не годится, ведь то, что можно миновать, не неизбежно. Неизбежны зима и ночь, но они приходят не навсегда, выходит, смерть – единственная неизбежность? Или просто ошибка?
Останься он утром на левом фланге, в ставку из них двоих наверняка бы рванул лучше знавший здешние дела Арно. Он бы сделал то же, что и ты, а ты – то же, что он. Не хуже, но и не лучше: выход из
