кофе.
Девочки были в школе, муж на работе, и она согласилась. Да и что тут такого: посидеть по-соседски, отвлечься от домашних дел, поболтать.
Выпили кофе, послушали музыку, Антон рассказывал ей про горный туризм, и, надо сказать, рассказывал интересно, Ася заслушалась. Взглянув на часы, спохватилась – ничего себе! Скоро придут девочки, а она уши развесила. Поблагодарила и, устыдившись своей легкомысленности, убежала домой. Чуть девчонок не пропустила, вот росомаха!
Назавтра опять пили кофе, смотрели фотографии, и Ася поймала себя на мысли, что уходить ей не хочется. Не хочется возвращаться к кастрюлям и немытому полу.
На следующий день сосед позвонил и сказал, что заболел, видимо бронхит, потому что сильный кашель.
– У тебя нет горчичников? – спросил он.
Горчичники были.
Ася поднялась на четвертый этаж, сделала укол соседке и постучалась в комнату к Антону. У него было темно. «Спит, – подумала Ася и собралась уходить. – Нельзя будить больного, лучше приду попозже». Но он окликнул ее и включил настольную лампу.
Ася ставила горчичники и смотрела на его молодую, гладкую широкую спину, на сильные, крепкие мускулистые руки, красивую, длинную шею. Она пыталась отвести взгляд и сосредоточиться на процедуре, но получалось плохо. А точнее, не получалось. Ей захотелось погладить его по спине, провести ладонью по плечам и шее, взъерошить короткие темные волосы. От этих ужасных мыслей ей стало плохо и страшно. Перепугавшись, она замерла, остановилась.
Антон словно почувствовал, резко развернулся, посмотрел на нее, вскочил и крепко обнял, прижал к себе. Их сердца бились так громко, что, казалось, был слышен их стук.
«Раз, два, три», – закрыв глаза считала Ася.
Что она делает, что делает он?
Он нежно и осторожно, словно боялся спугнуть, целовал ее лицо, и ей казалось, что она больше не дышит. «Я умерла? – подумала Ася и почему-то не испугалась. – Если так умирают, то я согласна».
В те минуты она забыла обо всем, только чувствовала его горячее, крепкое тело, сильные, нежные руки и горьковатые смелые губы. И ничего не было прекраснее, чем эти руки и эти губы и то, как он гладил ее, обнимал, касался ее груди, шеи. Как они оторвались друг от друга? Ведь не было в тот момент его и ее, а было одно неразрывное целое.
– Антон! – неожиданно закричала соседка. – Где тебя носит?
– Мама, – смутился он. – Подождешь?
Он вышел, Ася села на кровать и увидела, что ее кофта расстегнута, юбка вот-вот упадет к ногам. Как это, что с ней случилось? Дрожащими пальцами она пыталась привести в порядок одежду, поправляла волосы. Горело лицо, слезились глаза, дрожали руки. Ася выбежала в коридор.
По счастью, дверь открылась легко, как будто была ее помощницей и не желала быть свидетельницей падения и позора.
Она бежала по улице в домашней кофте и юбке, в тапочках, простоволосая, перепуганная, зареванная. Было
