что именно эти бедолаги спасут Прибережье… как говорят на Чёрном Юге, если так кости лягут.
– Кости? – удивилась я.
– Игральные кости, – пояснил Гелхард. – Тамошняя богиня всегда держит их в руках – и выбрасывает на них человеческие судьбы. Похоже, бедным сироткам выпали шестёрки, – и улыбнулся.
Честно говоря, сама не знаю, кто кого отвлекал от мыслей о близкой смерти – мы Гелхарда или он нас. Но он оживился, в глазах появились искорки… каждый раз, когда с ним случался такой приступ бодрости, у меня появлялась надежда. Видимо, у Вильмы тоже – и мы болтали всякие пустяки, пытались смешить короля. Вильма блистала познаниями, рассказывая о системе леди Эджебельды Яснолужской для развития слабых и заброшенных детей, а я – о том, как рано прорезается Дар и как важно сразу объяснить малышам, как с ним обходиться…
Я вспомнила, что хотела спросить о Броуке, когда мы вместе обсуждали морские купания.
– Государь, – сказала я, и мне захотелось кашлянуть, как Валору, – а мессир Броук состоит в министерстве? В каком?
Гелхард улыбнулся почти мечтательно:
– Броук – моё главное наследство для вас с Виллеминой, леди чернушка. Он глава Тайной Канцелярии, моя правая рука. Слышишь, малютка? Он, надеюсь, будет и твоей правой рукой тоже. Тебе понадобится учиться – Броук будет тебя учить. Править учить. Мой Малый Совет – и твой Малый Совет, девочка. Им можешь верить, остальным – нет.
– И Хальгару Ясномысскому? – спросила Вильма.
Гелхард вздохнул.
– Он тебе нужен, малютка. Он представляет дом Путеводной Звезды, родственников, которые на твоей стороне. Твою связь с Прибережьем… прости, дорогая, именно сейчас – очень плохо, что ты не беременна. Прости ещё раз, твоя добродетель сейчас… некстати. Хальгар – и защита, и угроза. Ребёнок был бы надёжнее.
Виллемина заглянула в лицо королю:
– Я вас правильно поняла, государь?
Гелхард привстал с кресла, взял её лицо в высохшие ладони:
– Малютка, забеременей. В ближайшее время. Уже некогда тянуть, я должен быть нелюбезным, грубым, гадким – мне жаль, но живот беременной дамы в твоём случае будет отлично смотреться с короной. Моя дурацкая галантность не позволила сказать это раньше – и не нашлось ни одной толковой бабы, которая сказала бы тебе… сейчас нам с тобой уже нечего терять, милая. Ребёнок будет тебе и защитой, и королевским патентом.
– И соперником, – кивнула Виллемина. – И козырем в руках партии Леноры, если меня захотят убить. Будь у меня сейчас младенец – его так легко могли бы короновать, сделав регентом кого-нибудь сговорчивого… да хоть герцога Хальгара… Только вот что, государь отец: к добру или к худу – мне негде взять младенца. Эгмонд изображает недовольство, когда я сбегаю из спальни, но не может, если я остаюсь…
– На нём свет клином не сошёлся, – сказал Гелхард. – Ты рассуждаешь здраво, но без младенца ты будешь для всего Прибережья
