с Крыловым, Вербин отправился на Велозаводский рынок – перекусить и привести в порядок мысли. Побродив по фудкорту, Феликс остановил выбор на азиатской лапше с говядиной и неспешно сжевал её, прокручивая в памяти визит в квартиру Виктории. А прокрутив – признался себе, что, несмотря на продемонстрированный Крылову оптимизм, фактов для убеждения Анзорова у него маловато. С другой стороны, следователь дал понять, что готов рискнуть и довериться его нюху, без всяких фактов, но в этом случае в полный рост поднимался другой вопрос – готов ли он подставить Анзорова? Не со зла, конечно, а если нюх даст сбой. Но тем не менее – подставить, предложить открыть дело там, где его нет. Винить его следователь не будет, во всяком случае в глаза, но Вербин не хотел портить кое-как установившиеся отношения.
Вот и думай, что делать: рисковать или нет?
Но для такого решения требовалось больше информации, поэтому, закончив с едой, Феликс достал телефон и набрал номер очень нужного сейчас человека.
– Вова, привет! Извини, что беспокою в законный выходной.
В ответ услышал ироничное:
– И на этот раз не смог дождаться понедельника?
И улыбнулся.
Эксперта-криминалиста Соболева Вербин знал семь лет, с тех пор как Володя только-только пришёл в систему. Поначалу, разумеется, Феликс не сильно радовался, если на его дела ставили молодого специалиста. Но Соболев на удивление быстро вырос в отличного профессионала, заработал славу умного, внимательного и цепкого эксперта, и теперь его появление на месте преступления означало, что зафиксировано и обработано будет абсолютно всё, даже прошлогодняя пыль.
– Этого раза пока нет, и неизвестно, будет ли, – произнёс Вербин.
Соболев сразу понял, почему Феликс ответил так, но не смог удержаться от очередной подначки:
– Ты теперь сам выбираешь себе дела?
– Надо пользоваться положением, пока оно есть.
– Автограф дашь?
– Это платная услуга.
Мужчины рассмеялись, после чего эксперт уточнил:
– У тебя доследственная?
– Ага.
– Что за дело?
– Виктория Рыкова из Кожухова, ты туда выезжал четырнадцатого.
– Девочка с куклами?
– Да.
– Грустное зрелище.
Работа в криминалистике заставила Соболева разработать два определения для всех возможных вызовов: «грустное зрелище» и «гнусное зрелище», вызывающие, соответственно, сострадание или отвращение. Володя ещё не стал прожжённым циником, но в то же время давно уже не был тем пацаном, который в первое же дежурство оказался на убийстве.
– Там, вроде, суицид? – припомнил Соболев.
– Уверен?
– Теперь нет, – пошутил в ответ эксперт. – А до твоего звонка был уверен.
Такой ответ Вербина не обрадовал, поскольку в профессионализме Володи Феликс не сомневался и слово эксперта весило для него значительно больше, чем показания
