одеваться. Все же на концерт и надену синий бант в белый горошек! Вопрос несоответствия моих вокальных данных общему уровню волновал меня в последнюю очередь.
Я благополучно выступила на отчетном концерте, где покрасовалась в белой блузке и пресловутом банте. Вряд ли я сильно испортила своим неидеальным пением общее звучание, зато очень порадовала пришедшую поглядеть на меня маму.
А злосчастный бант постигла печальная участь: гладя его перед тем, как вернуть, мама поставила утюг на слишком большую мощность и сожгла. Мы аккуратно обрезали обгоревший край и смотали его так, чтобы ничего не было заметно. Я страшно переживала, но учительница собрала банты не глядя, чем спасла меня от позора.
Так, ни шатко ни валко, я отучилась в музыкалке целых четыре года. В последний год моего посещения этого заведения мама поставила условие:
– Если экзамен по специальности в конце года сдашь на три, я тебя из музыкальной школы забираю. Какой смысл время терять, если ты все равно заниматься не хочешь?
Заниматься я и правда не особенно хотела, но бросать музыкальную школу – тоже. Я не поверила маминым угрозам и продолжила учиться в прежнем режиме. В мае закономерно сдала экзамен по специальности на трояк – видимо, поставить мне два там просто не могли, хотя я этого вполне заслуживала. Тогда-то я и убедилась, что мама вовсе не шутила!
Дома разразился грандиозный скандал с криками и слезами, но он ни к чему не привел – мама осталась непреклонна. Напрасно я клялась и божилась, что на следующий учебный год непременно исправлюсь. Я уже обещала это много раз и, честно говоря, сама себе не верила.
Когда ссора утихла, я вышла на улицу. В полном одиночестве гуляла по двору и никак не могла поверить – неужели я больше в музыкалку не пойду? А ведь совсем недавно мы с мамой покупали нотные тетради…
Только одно воспоминание грело мое сердце – мальчишка, ходивший со мной в один класс по сольфеджио. Ни он, ни я не блистали идеальным музыкальным слухом. Мы, троечники, интуитивно старались убраться подальше от учительского пианино – за последний стол у шкафа. Так как сидеть мальчику с девочкой было некомильфо, опоздавшему приходилось устраиваться где-нибудь в другом месте.
У мальчишки имелось преимущество – в том же кабинете он занимался специальностью, и опередить его в этот день было невозможно. Когда являлась я, он уже победно восседал за последним столом и оттуда с вызовом смотрел на меня. Отыгрывалась я на втором уроке сольфеджио в неделю – специально приходила пораньше, чтобы занять заветное место, и тогда уже наступала моя очередь торжествовать.
Однако сидеть за последним столом было так удобно, что вскоре мы с ним плюнули на школьные условности и садились рядом с тем, кто пришел раньше, вызывая удивленные взгляды и перешептывания девчонок. До обвинений во влюбленности дело не дошло, но повод для сплетен мы подарили серьезный, хотя все наше общение сводилось к списыванию во время музыкальных диктантов. А так как ни он, ни я толком не
