она не рассчитывала услышать волшебный голос моря, голос своего давно растаявшего детства. И она не услышала его – вместо этого она услышала женский голос, который пел удивительную, волшебную песню…
Голова Марины закружилась, перед ее глазами поплыл сладковатый туман.
Усилием воли она сбросила это гипнотическое оцепенение, вышла из комнаты, сжимая раковину в руке.
Она снова была в том же коридоре, в нескольких шагах была та дверь, перед которой совсем недавно показалась ей Ариадна в своих струящихся, летящих шелках.
Показалась, чтобы поманить Марину, позвать ее за собой – и скрыться за этой дверью…
Марина шагнула к двери, потянулась, чтобы открыть ее, – и вдруг раковина в ее руке издала мучительный, тревожный стон. Стон, какой издает лопнувшая скрипичная струна.
Марина удивленно взглянула на раковину.
Ее перламутровая изнанка засветилась вдруг болезненным ярко-розовым светом.
Марина поднесла раковину к уху – и ей послышался едва различимый шепот:
– Не ходи туда!
– Не ходить? Но почему? – проговорила Марина, понимая, что выглядит глупо, разговаривая с морской раковиной. Впрочем, кто ее сейчас видит?
А из раковины снова донесся шепот:
– По крайней мере, будь осторожна!
Марина пожала плечами, но все же открыла дверь. Осторожно, как и обещала…
И неожиданно из-за двери ей в лицо ударил порыв ветра и донесся ровный, глухой гул.
Марина осторожно, как и обещала, заглянула за дверь…
И тут же невольно отпрянула.
За дверью была не очередная комната, не коридор. За дверью была пропасть.
Осторожно придерживаясь рукой за дверной косяк, Марина выглянула еще раз.
Она не ошиблась – за дверью была пропасть, на дне которой бесновались белопенные волны прибоя, дробя и расшатывая огромные камни и обломки скалы.
Марина похолодела.
Она представила, что могла шагнуть туда, вперед, за эту дверь – и рухнуть в пасть пропасти, на скалы.
От нее осталось бы только кровавое месиво…
Но как же Ариадна?
Ведь она видела ее окутанный шелками силуэт перед этой дверью, видела, как, поманив ее, Ариадна шагнула за дверь…
Или она действительно умеет летать? Или Марине все это только померещилось?
Марина взглянула на раковину, словно ждала от нее ответа.
В самом деле, ведь это раковина предупредила ее об опасности!
Теперь ее изнанка больше не горела тревожным розовым светом, она, как прежде, была нежно-перламутровой.
Марина машинально поднесла раковину к уху – и снова услышала нежный и печальный женский голос, выводящий прекрасную и таинственную мелодию…
«Иди… – пел голос, – иди-и…»
Ясно, что нужно отсюда уходить, знать бы еще куда.
И вдруг в голове у Марины
