style="font-size:15px;"> – Конечно, ты ввязался в драку, а по морде Денгель схлопотал, – сказал Банджо Белочке.
– Я! Я ни в чем не виноват. Что мне было делать, приятель?
– Просто захлопнуть пасть и делать то, что сделал потом, когда приперло, – драпать! Что еще тебе было делать, когда вся чертова Канава битком набита белыми мужиками, и мужики эти все вместе кидаются на одного ниггера?
– Если бы сенегальцы не разбежались кто куда… – начал было Белочка.
– Они и пытались, но что могут пять человек против такой толпы?
– Провалиться мне на месте! – воскликнул Белочка. – Почувствовал себя так, как будто сам дядюшка Сэм сунул мне головню под хвост.
– Угу. Будь это дядюшка Сэм, ты бы не сидел тут и не выжевывал своими черными губищами столько глупостей.
Рэй поговорил с хозяином бара и с одним из сенегальцев; тот объяснил ему, что стычка произошла из-за терок между сенегальцами и работниками-итальянцами. Бригады конкурировали, зависть и злоба между ними цвели и пахли, а сенегальцы то и дело пренахально напоминали итальянцам, что они французы и на этой земле – в своем гражданском праве.
– Что итальянцы, что французы – всё одна шайка-лейка, – сказал бармен. – Белые они и есть белые, всем черная кожа как кость в горле.
– Ç’est pas vrai pas vrai, pas vrai, – подскочил высокий матрос-сенегалец. – Ça riexiste pas en France[19].
– Ладно, ладно заливать, – сказал хозяин; он был маленький, жилистый, носил очки и вид имел меланхолический. – Франция ничем не лучше Америки. На самом-то деле для цветного, как ни кинь, всё одно Америка лучше.
После этого разгорелся шумный спор на сенегальском и французском с обрывочными вкраплениями английского. Рэй устроился поудобнее, с жадностью прислушиваясь к тому, что был в силах разобрать. Хозяин оказался страстным поклонником всего американского и с жаром защищал свою позицию. Он превозносил американскую промышленность, бизнес, здания, театры, популярную музыку, прогресс, торжество возможностей для каждого – даже для негра. Он говорил, что среди американцев негры могут ясно понимать свое положение, а вот французы – просто фарисеи. Болтать-то они горазды, а вот на деле – пшик.
При этих словах сенегальский матрос разразился новой возмущенной речью, перемежаемой отборными ругательствами в адрес англосаксов и всех, кто лижет им задницы, и хозяин заявил, что если сенегалец не в состоянии вести себя с ним повежливее, то может покинуть заведение. Моряк сказал хозяину на это, что пускай даже он, хозяин, и побывал в Соединенных Штатах, и денег заработал там столько, что по возвращении в Марсель смог прикупить себе тут целый бар, а всё-таки не следует забывать о том, что он – обыкновенный черножопый из дакарской трущобы, а вот сам матрос тем временем – fils des nobles[20], отпрыск одного из старинных аристократических родов Сенегамбии. Хозяин парировал, что от африканской знати теперь остались только рожки да ножки. Спроси,
Это неправда, неправда! Во Франции всё не так! (
Потомок дворян (
