им готовили победители.
Принца сослали подальше от замка. В опустевших залах теперь слышались только шаги американских пехотинцев. Чужеземцы курили, прислонившись к статуям, оскверняли тишину, разгружали картонные папки. Их не смущали ни обычаи, ни средневековые гербы.
– Поначалу американцы устроили Центральное розыскное бюро в хозяйственных пристройках.
– Из принципа? – спросила Ирен.
– Отнюдь нет, – улыбнулась Ева. – Для удобства. Город не бомбили. Здания пустовали. Места для размещения документов хватало, а ведь их свозили сюда грузовиками со всей Германии. Город стоял на пересечении четырех оккупационных зон страны. Какая все-таки в этом ирония… Создать именно здесь крупнейший центр документации о жертвах нацистских преследований!
– Местным, наверное, нелегко было с этим смириться.
– Это еще слишком мягко сказано… В конце концов они к нам привыкли. Центр – один из крупнейших работодателей в городке.
Поначалу Центральное розыскное бюро, позднее превратившееся в «Интернешнл Трейсинг Сервис», представляло нешуточную угрозу для населения.
– Они нас ненавидели. Мы их боялись до смерти.
Эва улыбалась. А Ирен думала: «Какую жизнь она прожила, почему у нее такие плохие зубы?»
– У них были для этого основания, но нас интересовали только жертвы. И те, кто по ним тосковал.
От этой первой встречи с Эвой у Ирен осталось в памяти чувство головокружения. Как в детстве – когда крутишься вокруг своей оси с завязанными глазами. Ну и город – здешний принц был нацистом; а теперь, в 1990-м, отсюда продолжали разыскивать пропавших во время войны. Разве так могло быть? Эва показала ей, какие стопки почты громоздились в секретариате. Каждый год сюда стекались десятки тысяч писем – и в каждом звучали разноязыкие голоса, рассказывающие о долгих поисках. Некоторые перерыли все что можно, но тщетно. Другие признавались: «Я ничего не знаю. Передо мной зияющая дыра».
Или так: «Моя мать унесла свои тайны в могилу. Не оставляйте меня наедине с этой тишиной».
У каждого письма была своя тяжесть – столько весила надежда. От этих слов перехватывало дыхание.
– Если согласишься здесь работать, будешь заниматься прошениями от французских граждан, – сказала Эва.
Какая тяжелая ноша. Ей захотелось сбежать.
– Не знаю, потяну ли, – прошептала она.
Эва окинула ее пронизывающим взглядом:
– Не потянешь – уйдешь. Не ты первая и не ты последняя. Сейчас слишком рано делать выводы. Следуй за мной.
Она повела ее по лабиринту коридоров и лестниц, кругом работали служащие – обложившись папками, они рассеянно здоровались с ней. Некоторые ненадолго отрывались и смотрели Ирен в лицо.
– Мы тут работаем полный рабочий день,
