видел? И ладно бы мне полагалось достойное приданое! Так нет, кроме древней крови нашего рода со стороны матушки, больше похвастаться мне было нечем.
Внешность у меня была не самая привлекательная. Ни светлых волос, на которые так падки мужчины, ни голубых глаз, ни аппетитных округлостей, как у Панчи. Даже моей служанке доставалось больше внимания, когда мы выходили на прогулку. На темноволосую, темноглазую девушку худощавого сложения почти никто и не смотрел. Так почему же некий граф, да ещё (по словам отчима) приближённый короля, согласился на смотрины?
«Может, у него какой-то постыдный изъян?» – пришло единственное объяснение.
И я решительно поднялась. Пока Триста спит, побегу в трактир и улажу это дело. Посмотрю на вельможу, чьё желание жениться на провинциалке, было, мягко говоря, странным. Потом попробую договориться, а если не получится, то отпугнуть. Но сделать это надо так, чтобы отчим не заметил, а то он исполнит свою угрозу и оставит дочь без денег на лекарства. Этого я допустить не могла.
Окинула придирчивым взглядом объёмную фигуру Панчи и приказала:
– Принеси мне одно из платьев Шоллы. А ещё валенки и тулуп. Платок не забудь!
Пока служанка бегала исполнять поручение, я свернула свою шубку и подложила под одеяло рядом с Тристой. Если я вернусь после того, как отчим поднимется, то это даст мне немного времени. Но надеялась, что господин Кустер, нервничая полночи, будет спать сном младенца до обеда! Ведь раньше гостя мы не ждали – наносить визиты до трёх дня считалось неприличным.
– Вот, барышня, – пыхтя, вернулась Панча, втаскивая в нашу с сестрой спальню ворох тряпья. – Выбирайте!
Пока она помогала мне переодеться, я старалась не вспоминать, как ночью пришлось снять с себя всё вплоть до исподнего и, дрожа от зверского холода и страха, что кто-то увидит моё преображение, опуститься босыми ступнями на снег. Мгновения, которые потребовались, чтобы всё это перестало иметь значение, были ужасными! Зато я защитила сестрёнку, а теперь мне предстояло отвоевать себя.
– Я пойду с вами, – решительно сказала Панча. – И не перечьте! Негоже девушке благородного происхождения в трактир-то являться, да ещё и в одиночестве.
– Спасибо, – я тепло улыбнулась и пожала руку девушки. – Но лучше останься. Если господин Кустер проснётся и узнает, что тебя нет в доме, сильно разозлится. Не хочу, чтобы тебе досталось розгами. Он даже к целителю тебя с нами не отпустил, забыла?
– Ваша правда, – вздохнула она и жалостливо посмотрела на меня. – Будьте осторожны, барышня.
Утро ещё только начиналось, и по заснеженным улочкам с озабоченными лицами пробегали лишь слуги, да мастеровые люди. На меня внимания не обращали, и я поспешила к заднему двору трактира. В заборе здесь была дыра, ей пользовались все, кому было лень обходить несколько домов, чтобы попасть на торговую площадь.
Мне же она позволила пробраться в трактир минуя общий зал, где уже звучали
