Упирался он взглядом и в полевую кухню по правую сторону от публики. Запах из огромных баков разносил порывистый ветер, который то сильнее раскачивал гонг, то, подхватывая аромат из баков, заставлял рты всех стоящих у сцены наполняться слюнями.
Вместе с серыми грозовыми тучами ветер пригнал стаю бродячих собак, не устоявших перед запахом мясной подливы. Застилая солнце, тучи налились чернотой, сделав из пасмурного дня практически глубокую ночь. Мысленно мэр несколько раз отрепетировал удар по гонгу, этим дав официальный старт охоты за крысами. Но он был вынужден ждать, пока его заместитель закончит говорить со сцены.
Молния мигнула и на секунду осветила происходящее вокруг. Иван Борисович вгляделся в лица из толпы: первый ряд был чем-то обеспокоен или недоволен и тоже ждал, пока зам умолкнет, второй ряд будто бы совсем не слушал, погрузившись в разговоры и просмотр экранов телефонов, даже не пытаясь скрыть скуку.
Мэр ударил в гонг. Все уставились на него. Прервался и обернулся с разъярённым лицом и заместитель, замахал рукой, пытаясь дать понять, что ещё не время. Но Иван Борисович уже не мог остановиться. Он бил и бил колотушкой по диску, задавая размеренный монотонный ритм: бом-бом-бом-бом-бом-бом… И именно, когда заместитель уверенно попытался перехватить из рук свихнувшегося совсем некстати начальника колотушку или хотя бы выпроводить того со сцены под локоток, именно тогда в них первый раз ударила молния. Разряд попал в малет и прошёл через Ивана Борисовича, неприятно пощекотав его потроха. Он оглянулся: его зам лежал навзничь на промокших досках и не шевелился. Теперь толпа смотрела на мэра. Бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом…
Иван Борисович в свою очередь разглядывал тонкую струйку крови из уха на холёной голове зама. Тот до сих пор не пришёл в сознание и мок под дождём, лёжа на сцене в тёмно-синем костюме и идеально выглаженной белоснежной рубашке. Бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом-бом.
Зам очнулся и пытался незаметно уползти на четвереньках со сцены. Мэр с облегчением бросил молот на деревянный пол сцены и оглядел последствия своего дебюта: все, кто оставался у сцены, будто бы оттаяли от морока, рыдали от восторга как маленькие дети, падали на колени перед сценой и клялись в любви ему и друг другу.
4.
Двое в пластиковых костюмах занесли на плечах мужчину без сознания и маски в здание бывшей администрации. Его усадили напротив Санитара и вышли на улицу. За ними из коридора наблюдала женщина в белом платке: им показалось, что она смотрит на них в упор, но как только
