всегда, бросила свой некромантский реквизит где попало. А я не обратила внимания.
– Зато он самый острый, – ничуть не смутилась я.
– Значит, от своего куска тортика не откажешься? – хитро спросил альв.
Он стоял, скрестив руки на груди и подпирая дверной косяк. В легкой рубашке с закатанными рукавами. На смуглой коже виднелись белые полосы, будто тонкие нити.
Взлохмаченный, еще немного сонный Вир попытался чувственно улыбнуться. Но проиграл сам себе, не сумев сдержать зевок. Его очки тут же съехали на кончик носа. Я фыркнула при виде этого горе-искусителя.
– Может быть, чаю?
– Чаю, – всего одним словом он сумел напомнить мне и о рынке, и о капустнике, и… еще много о чем. – А есть кофе? Он вкуснее… – добавил этот эстет.
Да что он понимал! Какой-то кофе. Фу. То ли дело чай!
– Могу вылить в кружку весь заварочный чайник. Бодрящий эффект превзойдет твои самые смелые ожидания.
– От обычной заварки? – засомневался альв.
– Почти… – протянула я, припомнив ту гремучую смесь, которую недавно залила кипятком.
Помимо листьев чайного дерева там была щепотка острого перца, шиповник, долька лимона и мята. Для неподготовленного организма весьма неожиданное сочетание.
Вир насторожился от этого «почти» и, когда я подала ему чашку с дымящимся напитком, пригубил ее осторожно. А потом поспешил заесть тортиком. Стойкий. Алекс, первый раз продегустировав мой фирменный чаек, плевалась, шипела и залпом осушила графин с водой. А этот, смотри-ка, выдержанный попался. Как будто заранее тренировался.
Но что меня поразило больше всего, так это то, что на третьем-четвертом глотке альв даже распробовал чай и пил его уже с удовольствием.
– Я так понимаю, твоя подруга сегодня не приедет? – спросил Вир.
– Да, – я подперла щеку рукой, – но она поклялась, что завтра у тебя будет все, что тебе, как адепту по обмену, было обещано.
– Признаться, меня и здесь все устраивает, – усмехнулся альв.
– Даже чай? – Я была сама невинность.
– Чай – особенно. К тому же где еще я смогу поесть торт, порезанный ритуальным ножом для жертвоприношений.
– Скажи, а альвы злопамятны? – Я мысленно прикинула, сколько времени Вир будет припоминать мне этот самый нож. Судя по всему – долго.
– Наглая ложь! – возмутился остроухий. А потом добавил: – Альвы вообще не помнят зла… которое творят сами.
Ясно. О злополучном ноже я буду слушать подколки не просто долго, а очень долго.
Мы сидели напротив друг друга. Над нами тлел светляк, на стенах в его неровном приглушенном сиянии танцевали причудливые тени. Льняная клетчатая скатерть, старая, не раз стиранная, дарила свой особый уют. За окном стрекотали цикады, словно чувствовали, что наступили их последние ночи. Скоро девичье лето закончится, и неспешной поступью в город придут затяжные осенние дожди.
