вкусных ароматов, я вспомнила, что у меня в кошельке нет ни медьки. К тому моменту с альвом я уже попрощалась, договорившись встретиться у расписания через четыре часа.
Хотела уже развернуться и уйти из столовой с мыслями о том, что голодание полезно для фигуры, как нос к носу столкнулась с Алекс.
– Караулила? – Я изогнула бровь.
– Поджидала, – не стала отпираться та и тут же протянула мне сложенную вдвое лепешку, в которой на листе салата покоились ветчина и сыр, политые сметанным соусом. – Держи, я тебе и себе взяла.
– Спасибо, но нет. – Я отрицательно замотала головой.
– Что сказал рыжий хрыч? – без всякого почтения к Мейнхафу спросила Алекс.
– Правду. И от этого обидно.
– Пойдем, по пути расскажешь. – Она кивнула в сторону входа. Непрошибаемая. Ей же на чистом имперском два раза повторили, что я не ходок на тренировку нашей сборной сегодня…
– Меня ждет оранжерея, – напомнила я.
– Так мы туда и идем.
– Ты же на своих чемпионов опоздаешь, – удивилась я. – Мне два часа отрабатывать.
– Ага. Если мандрагоры пересаживать. А если этому вонючему Гарбо улыбаться, – при упоминании о смотрителе теплиц Алекс скривилась, – то час.
– Час? – усомнилась я.
– Не переживай, мы справимся за десять минут.
Мне даже стало любопытно: как? Лично я терпеть не могла Гарбо с его длинными желтыми ногтями и горбом на спине. Но главное – это масленый взгляд старика, который каждый раз будто ощупывал твою фигуру. Но Алекс на такие «дистанционные облапывания» было плевать.
Едва мы зашли в оранжерею, как она защебетала, старательно хлопая ресницами и через раз вставляя: «О, эйр Гарбо. Вы такой…» Далее можно было составлять словарь восхваляющих эпитетов.
Я же в кольчужных перчатках мрачно рассаживала бандук – растеньице мелкое, но дюже кусачее. Его высушенные листья использовали в тонизирующем зелье. Если, конечно, их удавалось сорвать, сохранив при этом пальцы.
Алекс стояла чуть в отдалении и, накручивая черный локон на палец, беззастенчиво флиртовала со стариком. А спустя четверть часа и тонну улыбок подруги я услышала скрипучее:
– Остальное я сделаю сам, эйра Росс. Вы свободны.
Не поверила своим ушам: чтобы вредный Гарбо и отпустил? Не выпив пинты крови? Не ущипнув? Не вымотав пару ярдов нервов? Да быть такого не может! Я от неожиданности даже на несколько минут забыла, как язвить. А это, между прочим, у меня врожденный рефлекс! И подавлять его обычно стоило неимоверных усилий.
– Что ты ему наплела? – выйдя из оранжереи, потрясенно спросила я.
– Ну, что я очень за тебя переживаю…
– И поэтому он меня отпустил? – Я не поверила ни на унцию.
– Еще – что эта отработка назначена тебе несправедливо и ты… чуть-чуть беременная, а эйрам в положении не стоит…
