участки, целиком заросшие кустарниками. Приходилось вырубать их. А стволы перегородивших дорогу деревьев – спиливать… Люди и лошади выбивались из сил. Настоящей бедой были полчища гудящих комаров и мошек. У казаков опухли от их укусов лица и руки. Единственным спасением был дёготь, взятый в дорогу для смазки колёсных осей. Казаки мазались этой чёрной густой жидкостью, глядя на неприглядные физиономии друг друга. Наконец, на четвёртый день пути, ситуация поменялась к лучшему. Стало суше. Заросшую травой глинистую землю сменил песок. Кустарника стало меньше. Поредели деревья. Вместо влаголюбивых елей, осин и берёз появились сосны. Подул сухой, пахнущий цветами ветерок. Исчез гнус. Люди повеселели. Лошади – и те пошли быстрее. К полудню вышли к широко разлившейся мелководной реке. Вода была хрустально чистой. В омутах у берега солнечные лучи освещали дно до мелкого камешка. Сновало множество рыб. Казаки, перебивая, говорили один другому:
– Смотри-ка, линьки, хариусы, знатная будет рыбалка!
Расседлали лошадей, сняли вьюки. Есаул объявил день отдыха и большой стирки. Через пару часов все нижние ветви деревьев и кустарники были увешаны казачьей амуницией. Лошадей выскребли, вымыли. Помылись и сами. Поев, уселись вокруг костра. Но не надолго, усталость от трудной дороги дала о себе знать. Казаки уложились спать задолго до захода солнца и спали мёртвым сном, не шевелясь, не двигаясь, до первых солнечных лучей следующего дня.
У костра дольше других засиделись Корф и Евгений Иванович.
– Ну что, – задумчиво проговорил Корф, – последний переход. У Крутой будем завтра. К осени мы должны отстроить базу. Работы будет много. К снегу у нас должна быть крыша над головой. Я знаю, в общем-то, казаки умеют делать всё. В обоз я подбирал людей по тому же принципу. Я отыскал даже двух братьев, мастеров по устройству колодцев. Хорошо, что взяли с собой двери и окна, оборудование для печей и бани. Мне кажется, я учёл всё.
Евгений Иванович слушал вполуха, думая о своём. Никогда ему не приходилось заниматься тем, чем придётся заняться теперь. Вся надежда на опытных казаков и Фрола. Это успокаивало. Мелькала мысль и об Аннушке. Утешало то, что там не будет повода для сплетен. Очнулся от слов Корфа. Тот, стоя, тряс его за плечо и говорил:
– Пойдём спать… А то и меня сморило.
На следующий день дорога была лёгкой. Собственно, это была не дорога, а направление. Крутая была хорошо видна. Левая сторона среди скальных вершин, правая – сплошь заросшая лесом. Евгений Иванович, ориентируясь, вспоминал ландшафтный макет. А Корф говорил ему:
– Смотри… Нам надо выйти вон к тому месту, похожему на лежащий носком кверху валенок.
Есаул рассмеялся:
– А ведь и верно, действительно, похоже!
Подъехал Фрол Иванович:
– Казаки гутарят: уже добрались? Скоро будем там?
– Скоро, Фрол Иванович. Как там Сорока?
– Да шо ему будет?! Даже не чихнул, здоров, как бугай!
– А
