го и пойти за помощью, я знаю, вижу, что он умрет до того, как я вернусь. Кажется, у него сломана спина, он лежит, неестественно выпрямив ноги и выгнув шею. Подбородок кажется перекошенным, из уголка рта стекает тоненькая струйка крови. Я не могу ему ничем помочь, его нельзя даже двигать. И я просто сижу рядом и слушаю его рваное, хриплое дыхание…
Вынырнув из сна и приходя в себя, я продолжал слышать это хриплое, неестественное дыхание. Рывком сев и задев головой тент палатки, скользнув по нему щекой и ухом, я моментально вспомнил, где я. Чувство огромного облегчения накатило теплой волной. Все это был просто кошмарный сон. Илья лежит рядом в палатке, живой и здоровый и просто храпит. Я толкнул его рукой в плечо и хрипы тут же прекратились. Стали слышны другие звуки, которыми была полна окружающая нас ночь. Стрекот цикад, мягкое и тихое похлопывание полога палатки на легком ветерке там, где он остался не до конца застегнутым на «молнию». Шелест листьев в кустах, на том же ветерке и скребущееся насекомое где-то снизу. С облегчением, я снова откинул голову на надувную подушку и лег удобнее. Ночь была теплой, ворочаясь во сне, я вылез почти по пояс из спальника и совершенно не замерз. Залезать в него обратно не хотелось, наоборот, было редкое, для походов, ощущение комфорта. Но одновременно с этим я ощущал странное возбуждение. Память моментально подсказала ответ, нарисовав в голове образ найденного вчера артефакта, кизилового посоха, и сопутствующих этому удивительных событий. Молодая луна взошла над горизонтом, это было хорошо видно по пятну света с восточной стороны на ярком, желтом тенте нашей палатки. Я положил руки под голову, закрыв глаза и приятно вытянувшись всем телом, почувствовав, что окончательно проснулся.
Мы нашли этот посох вчера, наткнувшись на древнее кладбище в горах. Таких кладбищ я никогда не видел и не слышал о чем-либо подобном. Видимо, в результате оползня, верхний слой почвы травянистого холма сместился вниз, обнажив в оставшейся осыпи, каменные ящики, спрятанные под землей. Каждый состоял из шести каменных плит – дно, стенки, крышка. Они выглядели совершенно одинаково, серо-оранжевые плиты сланцевой породы, были вытесаны очень ровно на стыках и плотно прилегали друг к другу. Некоторые из них сползли вниз вместе с почвой, те, что были ближе остальных с этой стороны холма. Они лежали внизу осыпи, развалившись на отдельные плиты. В склоне же остались торчать десятки частично обнажившихся, лежащих ярусами. Я видел три таких яруса, но возможно там, под землей, их было больше. Ящики лежали строго в одинаковом порядке, на расстоянии примерно двух метров друг от друга и обращенные короткой, торцевой стенкой строго на юг. У некоторых из них обрушились эти торцевые стенки, открыв содержимое ящиков, и мы заглянули в один. Там лежал высохший человек. Остатки истлевшей одежды кое-где прикрывали желтовато-серую затвердевшую кожу, обтянувшую кости. Череп, также обтянутый сухой, затвердевшей кожей, с провалившимися, черными глазницами и скалящимися, пожелтевшими зубами нечетко виднелся в полумраке противоположного конца ящика. А прямо около наших лиц, когда мы засунули головы внутрь, оказались ступни, с наполовину обнажившимися костями, и остатками кожаных ремешков, бывших, видимо, когда-то сандалиями. Увидев эти ноги, я непроизвольно вскрикнул и отскочил назад. Илья сделал то же самое, одновременно со мной, и мы оба не сразу решились снова подойти и посмотреть внутрь.
Некоторое время мы были в замешательстве, а потом сообразили, что это настоящие старинные захоронения, оставленные каким-то племенем, жившим в этих местах. Захоронения, никому не известные и обнаруженные нами.
Здесь, в Зольском районе, в местности, которую у нас чаще называют просто отгонными Зольским пастбищами, нет никаких поселений. И никогда, насколько мне известно, не было. Эти пастбища представляют собой громадную холмистую местность примерно пятьдесят на пятьдесят километров. Расположенную высоко, от двух с половиной до трех тысяч метров над уровнем моря. Здесь вокруг только травяные холмы и плато с ровными, столовыми вершинами, хотя местность эта находится у самых подступов к Большому Кавказскому хребту. Вокруг, сколько хватает глаз, не видно высоких гор, кроме одной – самого Эльбруса. До него здесь очень близко и он виден весь, от подножия и до самых морозных вершин. Это и есть северные предгорья и подножие гигантского стратовулкана.
Здесь короткое лето и длинная, суровая зима. Места для жизни тяжелые и потому, в известной истории нашего края, здесь никогда не жили люди. Только пасли скот, выгоняя сюда огромные стада на все лето.
Но вот перед нами целый холм, в котором ярусами зарыты массивные каменные ящики – гробы. А в них останки неизвестного племени. Сенсационная находка! Без преувеличений, находка века для нашего края и местных историков. Значит, здесь, на Зольских пастбищах, некогда проживало таинственное племя людей, оставившее после себя уникальный обряд захоронения. Получается, что весь этот большущий холм на самом деле рукотворный курган. Где похоронены многие поколения таинственных жителей Северного Приэльбрусья. Каменный ящик сложен из толстых и очень тяжелых каменных сланцевых плит, искусно и очень ровно отесанных по краям так, что стенки
