на свете я хотела влезать в агентуру по уши. Жила же до сих пор обычной спокойной жизнью преподавателя психологии и изредка помогала в РУТ, меня всё полностью устраивало. Сейчас же меня насильно из стороннего гражданского консультанта пытались превратить в полевого агента.
– А что будет, если я не смогу? Если у меня не получится? – спросила, облизав пересохшие губы.
У меня не было семьи, я не нарушала закон, да и финансово не зависела от РУТ благодаря ставке профессора в университете, а следовательно, на меня нечем и некем было давить. С Филиппом и тем рассталась. Единственный близкий друг – Матвей – работает на РУТ, не станут же они делать плохо собственному сотруднику.
– Виктория. – Иосиф Игнатьевич тяжело вздохнул и повёл плечами, словно сбрасывал тяжёлый груз. – Мы же взяли вас в интернате ещё маленькой девочкой, дали качественное образование, помогли устроиться в жизни. Наши юристы сняли для вас первую квартиру, чтобы вас ничто не отрывало от учёбы. Неужели вы не хотите отблагодарить Разведывательное Управление и помочь с этим делом?
РУТ я была благодарна. И именно поэтому продолжала работать внештатным консультантом, но всё-таки вопрос был в другом:
– А если я всё-таки не справлюсь?
Шеф департамента посмотрел с укоризной.
– Я не стану ничего говорить про Матвея, хотя ваша привязанность к нему очевидна… – протянул мужчина. – Но, помимо Матвея, ещё же есть интернат.
Одно слово «интернат», а меня как ледяной стрелой пронзило. Во рту пересохло, сердце забухало в грудной клетке словно таран, а в голове застучали молоточки по натянутым нервам.
Для меня интернат стал местом, где я была абсолютно счастлива. Нянечки и воспитатели заботились о нас, сиротах, как о родных, дарили столько любви и заботы, сколько не всегда дарят даже родные люди. Я попала в детский дом на Танорге в пять лет и не понимала, что произошло с родителями, а потому первое время звала Люси – девушку, которая читала нам по вечерам сказки, – мамой. Это уже потом мне всё объяснили…
Дети, с которыми я выросла, давно разъехались и живут самостоятельными жизнями, но искреннее тепло при одном лишь воспоминании интерната всегда окутывало мысли. Пускай и небольшие, но ежемесячные пожертвования этому замечательному месту вошли в привычку, но ни с кем – ни с ровесниками, ни с нянечками – я не встречалась, чтобы собственноручно никому не вручать средства для манипулирования. К сожалению, похищения и шантажи – самое частое явление в мире криминала.
Сейчас, глядя на Иосифа Игнатьевича, я не могла поверить, что РУТ нашёл и мою уязвимую точку.
– Вы знаете, Виктория, я обращал внимание на закономерность: дети, выросшие без родителей, очень тепло относятся к таким же, как они, и к тем, кто за ними ухаживал. Поймите меня правильно, я не угрожаю… Но без значительного финансирования со стороны Танорга интернаты будут вынуждены отсылать детей с примесью крови в другие Миры. Кроме того, сократятся рабочие места для воспитателей.
Он красноречиво
