разрешены практической деятельностью, каким бы совершенным отражением она ни была обеспечена. Когда к человеку приходит беда, ни практическое воздействие на ситуацию, ни познание ситуации не помогают ему с ней справиться. Ему нужно проделать работу переживания. Переживание не является ни практической, ни познавательной деятельностью, но это не значит, что оно вообще не является деятельностью и, следовательно, «по природе» выпадает из общей теоретико-деятельностной картины; наоборот, переживание дополняет эту картину, представляя собой наряду с внешней практической и познавательной деятельностями особый тип деятельностных процессов[22], которые специфицируются в первую очередь своим продуктом. Продукт работы переживания всегда нечто внутреннее и субъективное – душевное равновесие, осмысленность, умиротворенность, новое ценностное сознание и т. д., в отличие от внешнего продукта практической деятельности и внутреннего, но объективного (не в смысле непременной истинности по содержанию, а в смысле отнесенности к внешнему по форме) продукта познавательной деятельности (знания, образа).
Итак, в проблеме переживания теория деятельности обнаруживает новое для себя измерение. Это и определило основную цель исследования – с позиций деятельностного подхода разработать систему теоретических представлений о закономерностях преодоления человеком критических жизненных ситуаций и тем самым расширить границы общепсихологической теории деятельности, выделив в ней психологию переживания как особый предмет теоретических исследований и методических разработок.
Понятно, что такая цель не может быть достигнута эмпирическим путем, путем накопления и без того многочисленных фактов. Ее достижение предполагает применение теоретического метода. В качестве такового мы использовали Марксов метод «восхождения от абстрактного к конкретному» (Ильенков, 1960; Щедровицкий, 1975). На конкретно-методическом уровне наше теоретическое движение организовывалось методикой категориально-типологического анализа, принципы и приемы которого мы заимствовали из работ и устных выступлений О.И. Генисаретского (1968; 1975; 1981)[23].
Сформулированная таким образом цель, избранный метод ее достижения и наличные историко-научные условия определили вот какую последовательность задач, решавшихся в нашем исследовании.
Сначала необходимо было поставить проблему переживания в контексте психологической теории деятельности, систематически ввести категорию переживания в этот контекст. Слово «ввести», может быть, не совсем точно выражает внутреннюю суть этой задачи, ибо категорию переживания мы не взяли в готовом виде за пределами теории деятельности из какой-либо другой теории, а скорее пытались вненаучную, интуитивно понятную идею переживания «огранить» понятиями и категориями психологической теории деятельности. Такая огранка сродни процессу вспоминания, когда мы не можем точно назвать
В этом ряду не упомянуты эмоциональные процессы не потому, что их здесь замещает переживание, это не так. Просто они в этот ряд вообще не входят как равноправный его член, так как не являются процессами деятельности. Действительно, специфически деятельностные проблемы «как?», «с помощью каких средств?» и проч. могут стоять в практической плоскости, познавательной и в плоскости переживания («Нынче весной, – рассказывает герой пьесы А.Н. Островского “Не было ни гроша, да вдруг алтын”, – один закладчик повесился: обокрали его на двадцать тысяч. Да и есть от чего. Как это пережить? Как пережить?»), в эмоциональной же сфере они неосмысленны: нет такой озадаченности – как, с помощью каких средств ощутить радость, боль, тоску; не вызвать в себе, а именно ощутить уже возникшее чувство?
Пользуясь случаем, автор выражает признательность О.И. Генисаретскому за необычайную щедрость, с которой он делился своими знаниями и методологическим искусством [2].
